"Шутишь, парниша": как Ильф и Петров усидели на 12 стульях
Нет смысла пересказывать сюжет этой книги, его все знают. Огромное количество остроумных фраз этого романа вошло в наш повседневный обиход. «Мы чужие на этом празднике жизни», «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», «знойная женщина, мечта поэта», «ключ от квартиры, где деньги лежат», «шутишь, парниша». Написанный в 1927 году роман о погоне за сокровищами стал культовым в Советском Союзе. Народный герой Почему советский народ так сильно любил (и любит!) Остапа Бендера – это большой вопрос. Он ведь плут, мошенник и обманщик. Но он – наш плут. Его авантюрность и талант выходить сухим из воды были очень близки нашему человеку, который тоже всю дорогу вертится в предлагаемых властью обстоятельствах! Бендер – наследник Чичикова и такой же циничный психолог. Но только гораздо артистичнее и обаятельнее. «Мне скучно, бес!» – мог бы воскликнуть Остап Ибрагимович вслед за Фаустом. Впрочем, он дурит головы людям вполне неприятным. Хотя некоторых жалко. Киса Воробьянинов все время огребает тумаки и шишки, он – нелепый, старый, ущербный, унылый лузер, он – «некрасивая подружка», оттеняющая красивого, энергичного Бендера. Вместе они – архетипическая пара Дон Кихот и Санчо Панса, только наоборот. Санчо здесь, конечно, Бендер, снисходительно сочувствующий иногда своему дураку Дон Кихоту, обломку старой жизни. Удивительно, что авторам совсем не жаль было мадам Грицацуеву. А что сделала плохого пылкая вдова, жаждущая любви? Ничего. Но Бендер, пользуясь ее чувствами, тащит у нее стул, дутый браслет и все ее женские надежды. Тут обаяние Бендера явно дает течь. Спасает его то, что в книжке у Ильфа и Петрова вообще нет ни одного положительного женского образа – все какие-то жалкие дурочки. А ведь за одну только Эллочку Щукину сегодняшние адепты «новой этики» записали бы Ильфа и Петрова в сексисты и четвертовали. Как все меняется!.. Лучшего Остапа Бендера в кино сыграл Андрей Миронов Случайные гении Великий комбинатор вошел в Старгород в половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки. Звучит победительно и многообещающе. Примерно так же его отцы-создатели «вошли» в Москву со стороны Одессы. Было это в 1923 году. Только тогда они еще не были знакомы и вообще были не Ильф и Петров, а Иехиел-Лейб бен Арье Файнзильберг и Евгений Петрович Катаев. Один был хмурый и молчаливый, другой – веселый и разговорчивый. Но обоим было по 20 с небольшим, и оба они стали писателями случайно. Ильф в Одессе успел поработать и телефонистом, и чертежником, и токарем, и бог знает кем еще. Но потом плюнул на всю эту скуку и вступил в кружок поэтов. Евгений Катаев был младшим братом писателя Валентина Катаева и работал в Одесском угрозыске. Там были хорошие пайки и карьерные перспективы. Однажды к нему попало дело бандита Александра Козачинского. Его банда – что-то вроде «Черной кошки» – убивала и грабила склады с поездами. Когда Козачинского поймали, выяснилось, что он и Женя Катаев – друзья детства. Козачинского приговорили к расстрелу, но Евгений добился замены «вышки» на тюремный срок. После этого дела в угрозыске Евгению стало сложно, и он уехал в Москву, поближе к брату. Ну а Ильф, поэт, к тому же влюбленный, уехал в столицу за деньгами, славой и судьбой. Там он поступил библиотекарем (позже стал литсотрудником) в газету «Гудок», где обреталась вся одесская литературная мафия во главе с вездесущим Валентином Катаевым. Илья Ильф снимал углы и комнатки, а Евгений поселился у брата, став Петровым с его легкой руки, написав однажды под этим псевдонимом рассказ. Так, собственно, и попался на сочинительскую удочку. Ильф и Петров познакомились в «Гудке». Как гласит легенда, в момент знакомства Илья Ильф читал в курилке железнодорожный справочник и хохотал. Через 2 месяца после этого знакомства их обоих позвал в гости Валентин Катаев, сказал: «Я буду вашим Дюма-отцом, а вы моими литературными неграми» – и предложил им идею плутовского романа. «Негры» посмотрели друг на друга и согласились. Вообще-то этот роман, сатиру про НЭП, Катаев-старший должен был написать сам, но ему было лень, он хотел скорее в Батуми, а тут парни способные простаивают. Дело пошло быстро. Как уверял Катаев, все персонажи «12 стульев» написаны с натуры. То есть со знакомых и друзей. А сам он фигурирует в образе инженера Брунса из Батуми, который говорит своей жене: «Мусик!!! Готов гусик?!» Прототипом Эллочки-людоедки стала сестра первой жены Катаева, бесконечно обсуждавшая моду и шопинг. Отец Федор Востриков – это смешная пародия на Федора Достоевского, которого считали тогда реакционным писателем. Даже письма жене отец Федор подписывал «твой вечный муж Федя», как Достоевский – «твой вечный муж Достоевский». И их газета «Гудок» в романе есть, только названа «Станок». Илья и Петров // Global Look Press Прототипы Бендера Интересно, что в плане романа, которым снабдил Валентин Катаев своих «негров», точно не было одного персонажа – Остапа Бендера. Ильф и Петров его придумали сами. И реальных прототипов у Бендера как минимум два. Один – это Осип Шор, красавец-атлет огромного роста, одесская знаменитость и брачный авантюрист, представлявшийся, когда нужно было, и «гроссмейстером», и «художником», и «подпольщиком». Позже Шор поработал, как и Евгений Катаев (Петров), в Одесском угро и даже в ЧК, но всю жизнь мечтал уехать в Бразилию или Аргентину, носил поэтому капитанскую фуражку и шарф. В 30-х был арестован за какие-то махинации. Было дело, Осип Шор пришел к Ильфу и Петрову и потребовал денег за то, что они с него «лепили» Остапа Бендера, но не тут-то было. Вторым прототипом Бендера был сам Валентин Катаев. Они действительно похожи – в Катаеве был и гедонизм, и авантюрность, и бандитский шик. И к тому же Катаев-старший так же «командовал парадом», как и Бендер, то есть затеял и продвигал книжку и ее двух молодых авторов, как Бендер руководил аферой с поисками бриллиантов в стульях. В общем, вышло все так круто, что Валентин Катаев, прочитав первую главу, объявил, что «негры» больше не негры, дальше они будут всё писать сами, а ему, когда роман выйдет, подарят золотой портсигар. И вот однажды соавторы пришли к Катаеву и вручили ему увесистый пакетик. В нем был золотой портсигар с бирюзой. Но маленький, женский. «Эти жмоты поскупились на мужской!» – хохотал Катаев. «Братишка, лопай, что дают», – ответил Петров вполне в духе Бендера, и все трое отправились в «Метрополь» пьянствовать. Роман стал сенсацией. Ильф наконец получил комнату в коммуналке напротив храма Христа Спасителя, и к нему приехала невеста из Одессы. Петров женился, уведя невесту у Олеши. Роман и его авторы выжили и уцелели в эпоху Сталина, может, потому, что по советской реальности они прошлись как бы не всерьез. Избегая трагизма и сознательно оставаясь где-то там, в аутсайде большой литературы. Интуиция подсказывала, что только так можно избежать политических обвинений. * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №08-2020 под заголовком «Как Ильф и Петров усидели на 12 стульях».
