Илон Маск, Чечня и политика. Группа «Комсомольск» о новом альбоме и сложных мемах

Московская инди-поп-группа «Комсомольск» прославилась песнями-мемами со строчками вроде «Смотри, Илон Маск, я тут что-то нажала, и все исчезло» или «Я не из Чечни, чтобы передо мной ты постоянно извинялся». В конце августа коллектив выпустил новый альбом «Ближний свет», ставший их шестым релизом и первой полновесной пластинкой. Он оказался отличен от всего прошлого творчества «Комсомольска» — звучание песен стало сложнее, а тексты получились куда менее радостными. «Лента.ру» поговорила с лидерами-основательницами группы Дарьей Дерюгиной и Ариной Андреевой о смыслах в новом альбоме, непонятных мемах и отношении артисток к российской политике. «Лента.ру»: В топе комментариев к клипу на «Черный квадрат» висит фраза «Когда в декабре 2019-го снимаешь клип о том, как мы все проведем весну 2020-го». Как вы провели это смутное время? Дарья: Мы провели его позитивнее, чем в клипе, таких срывов психологических у нас не было. Арина: Очень продуктивно провели. Дарья: Мы записали альбом! Предложенные обстоятельства всегда сильнее, нужно с ними бороться изнутри. Арина: Даже не бороться, это отличный шанс узнать себя в новых обстоятельствах. Дарья: Не нужно прогибаться под изменчивый мир. Выступали где-нибудь в это время? Дарья: У нас было несколько онлайн-выступлений, но мы поняли, что это немного не наше. Все было очень сложно, мы не привыкли не видеть публику. Мы лучше поиграем вам так. А что за публика у вас на концертах? Арина: У нас самая замечательная публика в мире! Дарья: Это обычные люди, у которых наша музыка отозвалась в душе. Маленькие дети, пожилые, люди разных социальных классов. Ваш полноценный большой альбом «Ближний свет», вы больше не группа «ипишек». Во-первых, поздравляю, а во-вторых, почему решились на большой релиз? Дарья: Ну, во-первых, у нас просто было время! Если до этого мы ограничивались форматом EP, то здесь мы смогли размахнуться и записать нечто более цельное, чтобы наш месседж был более понятен. Хотя... У нас и нет никакого месседжа, только любовь к человеку. Альбом кажется куда более сложным, чем ваши предыдущие релизы в плане звучания, и более грустным по содержанию песен. Что с вами произошло в творческом плане? Дарья: У нас не было цели выступить в определенном месте или записать большой альбом. Интересен скорее путь, который ты проходишь, а не сама цель. Цель от тебя всегда ускользает. И в целом какое-то настроение, понимание вещей изменяется в ходе этого пути. Изменилось ли что-нибудь в нас? Конечно, изменилось. Просто это что-то неуловимое. Может быть мы потом запишем что-нибудь совсем другое. Арина: Метал! Или метал-фолк. Дарья: Нам кажется, что все эти поиски привели нас в конкретную точку, координату на этом пути. И очень благодарны всем хвалебным комментариям! Басист вашей группы Иван в одном из интервью заявил, что «ваши песни — это стендап». А в новом альбоме напрочь отсутствуют строчки-мемы, как в песнях с Меладзе, Илоном Маском и чеченцами. Вы от этого сознательно уходите? Дарья: Ване лучше всех известно, что это никогда не было стендапом. Какие-то точки, через которые можно рассказывать, поменялись. Мы всегда говорили, что очень приятно чувствовать себя «ко времени» — мне кажется, это вообще главная цель любого искусства во все времена, попасть в свою эпоху и выразить ее. Вокруг уже мемов не осталось, а если и остались, то они стали настолько авангардными и непонятными, что их нельзя уже так растаскивать на цитаты, потому что мемовой стала сама уже скорее структура мема. Появились какие-то другие методы выражения. И музыка тоже подстраивается под общее видение. Путь к упрощению всего присутствует в избытке в современной культуре. Арина: Доведен до абсурда. Дарья: Может быть, людям стоит сфокусировать внимание на каких-то более сложных вещах, более интересных. Я не говорю о чем-то более сложном для понимания в концептуальном плане — эти вещи просто будто ведут тебя за собой, как будто ты во сне, какой-то сюжет. Песня «Мужчина» с нового альбома вообще какая-то супермрачная вышла. О чем она? Арина: Я бы не сказала, что она самая мрачная... Дарья: В этой песне прекрасно то, что в ней очень много разных коннотаций. Никогда не знаете, о каком мужчине идет речь. Если речь о взрослом мужчине, то это действительно немножко грустно, а если речь о новорожденном мужчине, то очень даже в порядке вещей все в песне происходит. Нам не хотелось бы мрачности, это просто какие-то другие ситуации. Они не мрачные, ничего не бывает темным абсолютно, как и абсолютно светлым. Арина: Это какое-то среднестатистическое состояние, светлая меланхолия. В нем нет ничего такого грустного или мрачного. А наиболее мрачный ваш релиз, на ваш взгляд, какой? Дарья: Я бы сказала «Ночь». Арина: А мне «Вавилон» кажется мрачным. Дарья: Мы уже слишком субъективно к ним подходим, настолько, что даже немного объективно. Они не мрачные, просто о другом состоянии. Намного более мрачная песня — это «Розовое вино», она вызывает у меня больше мрачных чувств (смеется). А в «Вавилоне», как я понимаю, в образе города прячется Москва? С чем связано такое ее ощущение? Дарья: Мне кажется, это разговор не только про столицу, потому что урбанизация сейчас происходит вообще везде. Мы не можем сказать, как было в прошлом, но есть ощущение, что было намного теплее и что-то обладало каким-то качеством родного человека, вся действительность. Она была понятна, можно было кого-то узнать, дружить со своими соседями. Сейчас это невозможно, в этом бездушном пространстве. А оно действительно осталось без души — типовая застройка, непонятные люди, которые ничем не связаны во время всего проживания в городе. Это грустно очень, не хочется, чтобы было так. Арина: Мне кажется, это даже связано не с самим городом, потому что дело в людях, которые в принципе как-то… тратят воздух. Дарья: Кстати, наш мозг не способен воспринимать большие дома как нечто, сделанное человеком. Он воспринимает дом так, как будто он всегда здесь был. Вы не можете представить, что такая махина была возведена человеком для такого огромного числа людей. В «Вавилоне» еще, да и в ваших ранних песнях, «Что спрятано в моих карманах» и «Черные очки», появляется такой Большой брат, упоминаются силовые структуры — в угрожающем ключе. И не только у вас, у многих молодых групп такое же: «Звезды на плечах» у «Хадн Дадн», даже Монеточка в «Людях с автоматами» что-то похожее делает. Дарья: У нас вообще не было никаких отношений с властью совсем, потому что власть — то, что убивает человека, а мы, наоборот, движемся в поисках этого человека. Это не совсем тот вектор мысли, который мог бы быть близким нам. Это скорее про что-то совсем личное. Хорошо, что такие вещи приобретают разные коннотации в зависимости от слушателя. Власть сосет! Арина: Я могу только соглашаться. Дарья: Мы скорее испытываем некое пренебрежение к этому театру. Арина: Но, живя в нем, ты не можешь его игнорировать. Дарья: Как личности мы, конечно, каким-то образом относимся к этому... Арина: Но это не значит, что это должно как-то отражаться в том, что мы собираемся говорить в песнях. Дарья: Это вообще забавно, когда вышла песня «Что спрятано в моих карманах», все связывали ее с делом Ивана Голунова. На самом деле все эти заголовки появились буквально за несколько дней до выхода альбома, а песня была написана на полгода раньше. Многие, естественно, видят связь, потому что не знают, когда песни написаны, им кажется, что мы фиксируем реальность. Арина: Повестка! Дарья: А на деле произведение искусства, и популярная музыка в том числе, опережает жизнь, а не гонится за ней. Как ты об этом споешь, какими словами скажешь, так и будет, потому что у людей нет никакой картинки реальности, они сами ее себе выдумывают. Все, в чем мы живем, — абсолютно выдуманный мир. Арина: Мне кажется, любая реальность будет правдива, потому что она циклична. О чем не напишешь — в какой-то момент это будет актуально. Но это случайность. Дарья: В этом нет никакого протестного духа. Арина: А если и есть, то он заключен в наших сердцах, а не в пошлой политической повестке. Вы сейчас целиком посвящены «Комсомольску» или занимаетесь чем-то еще? Дарья: Лично для меня странно заниматься музыкой и не заниматься чем-то еще, потому что сложно воспринимать что-то извне, когда ты сидишь и погружен целиком в музыку. Ты не видишь другой жизни, тебе не с чем сравнивать. Арина: Твоя музыка сразу встает на конвейер. И зачем тогда быть музыкантом? Дарья: Когда музыка становится единственной возможностью заработать на хлеб, и он у тебя кончается, и тебе нужно написать хит, чтобы было много денег, ты сразу пишешь говно. Арина: Творчество не может быть вымученным. А вы, когда готовите релиз, уже знаете, что из него станет хитом? Арина: Предполагаем, но предположения никогда не становятся действительностью (смеется). Дарья: Но ты как слушатель все равно можешь понять, как это звучит. Когда мы играли «Меладзе», с самого начала было понятно, что это великая песня — для нас, нашей биографии! В этом альбоме мы тоже практически угадали. Мне кажется, у женщин любимая песня «Ночь», у всех остальных — «Близнец». Расскажите о ваших планах. Арина: Через тернии к звездам. Дарья: Не знаем, куда мы движемся, но, наверное, туда, где мы встретим что-то удивительное. Поиски могут и не заканчиваться успехом. Мы не загадываем. Вышел новый альбом, мы бы хотели его сперва сыграть вживую!