Верните Ленина на червонец
В связи с этим у меня вопрос: граждане, вы давно были в Мавзолее? И как вам? Я был дважды: когда меня принимали в пионеры и когда из них выгоняли. Помню жуткое чувство давящего страха и зловещей полутьмы. Одной девочке из нашего класса сделалось дурно. Еще — духота. Как в пирамиде, полагаю. Поэт Андрей Вознесенский требовал в стихах убрать Ленина с денег. А мне те деньги нравились. Помимо того, что были произведениями искусства, так, на червонец можно было с девушкой провести целый вечер в хорошем ресторане, и на такси как раз оставалось в один конец. Не выгонит же она вас! Метро закрыто, червонцы кончились… В таком качестве Ленин мне очень нравился. Но еще больше я любил Ильича на сиреневых бумажках в двадцать пять рублей номиналом. Здесь уже вытанцовывалась поездка с девушкой в СВ «Красной стрелы» до Питера. Целый день там, и обратно в СВ. Однако мы знали: лучший Ленин — тот, что на зеленой пятидесятирублевке. Это была неделя в хорошем ведомственном санатории на двоих — с бассейном, сауной и баром, закрытым для посторонних. Вот, помню, в санатории работников ТВ на озере Круглом мы как-то… Молчу. Но если человек не хотел зря гневить мироздание, он к зелененькому Ленину добавлял желтенького — на сторублевке. О! Это уже была музыка сфер, майский день и именины сердца. Вернее, день был июльский, когда лучшая погода в Сочи и теплое море. А сто пятьдесят — это ровно два билета на самолет до Адлера по тридцать пять и путевка на двоих в элитный санаторий для членов профсоюза. Заметьте, не в какой-то там «Актер», где было много девушек, но плохое обслуживание. И не в «Красные зори» с изобилием женщин в возрасте из системы транспорта. А в «Приморье», что радовал исключительно сотрудников московского горкома КПСС. Вам, конечно, интересно — а с собой? С собой ведь тоже надо было, да? Да. Надо еще зелененькую, сиреневенькую и красненьких пару, то бишь червонцев. И к концу второй недели рупь. Тоже желтенький, но без Ленина. Чтобы отбить телеграмму друзьям в Москву из двух слов: «Шлите двести». За сорок копеек. — А остальные? Где остальные шестьдесят копеек? — спросите вы. — А остальные, малята, на междугородний телефон, чтобы торопить друзей с отправкой денег. Но вернемся к Мавзолею и к опросу. Там нашлись еще 17 процентов, кои предложили захоронить Ильича, когда уйдет поколение, которому он дорог. И я знаю, кто эти вежливые негодяйчики. Это они, они закрыли санаторий «Приморье» и насаждают на телевидении поклонение доллару! Знаете что? Руки прочь от нашего Ильича и наших с ним червонцев! Писал же Есенин: «Только знаешь, пошли их (зачеркнуто). Не умру я, мой друг, никогда».
