Людмила Улицкая: В русском космизме видна перспектива евразийства

Какой будет новая книга Людмилы Улицкой «Бумажный театр» и почему автор не собиралась ее публиковать? Что за сценарий пролежал 42 года в шкафу у писательницы? На эти и другие вопросы Людмила Улицкая ответила в программе «Культ личности» на телеканале «МИР 24». - В октябре у вас выходит новая книга – «Бумажный театр». Это дневники, сценарии. Что-то из этого уже выходило, а многое – нет. Как складывалась эта книга? Людмила Улицкая: Я более 30 лет работаю с одним и тем же редактором. Начинала я очень давно. Наверное, это были 1990-е годы. Редактор издательства Лена Шубина росла, и я потихоньку росла вместе с ней. И практически все мои книжки выходили под редакцией Шубиной, которая могла перейти из одного издательства в другое, но я была как бы ее непременным сотрудником. Поэтому у меня с издательством отношений никаких нет, у меня отношения с редактором, которому я очень обязана, и с которым мы очень дружно и славно работаем с полным взаимопониманием. И последняя книжка в большой степени инициирована Леной. Я закончила последний роман довольно давно и больше не собиралась писать больших книг. Тем не менее, блуд труда присутствует, поэтому все время что-то делаешь. И в конце концов скопилось какое-то количество пьес, сценариев, выступлений, которые я несколько переработала для этой книжки. И вот таким образом собралась эта книга. У нее подзаголовок – «Непроза», потому что там нет прозы в том смысле, в котором я обычно этот термин рассматривала. Вот такая получилась странная, сложная по организации книга. Посмотрим, как она пойдет. Какая у нее будет судьба, я не знаю пока. - Сегодня время такое, что все становится быстрее и быстрее. И книги становятся короче. Хотя одновременно пандемия приучила нас к более внимательному и спокойному времяпровождению. И тем не менее, стали ли вы с годами писать короче? Людмила Улицкая: Это на самом деле моя мечта. Я считаю, что все пишут очень длинно. И последнее, что я написала, что не войдет в эту книжку, это текст на 40 страниц. Это, конечно, мечта, но коротко писать гораздо труднее, это я вам точно скажу. - Для тех, кто помнит, словосочетание «бумажный театр» вызовет в памяти другое – родившееся на рубеже 1970-80 годов движение, понятие «бумажная архитектура». Молодые архитекторы, зная, что никогда ничего у них не будет реализовано, фантазировали, забыв даже, кажется, про закон всемирного тяготения. Насколько случайна эта ассоциация? Людмила Улицкая: Вы очень точно заметили связь «бумажной архитектуры» и моей «бумажной» драматургии. Я совсем не уверена, что пьесы, которые я предлагаю в этом сборнике, кроме одной, которая уже довольно хорошо поставлена, я не очень рассчитываю на то, что они будут поставлены. По разным причинам. Одни очень сложны, это правда. Одна из пьес посвящена русскому космизму, который сам по себе явление достаточно сложное, очень интересное, очень русское, очень глубокое. В нем просматриваются перспективы жизни России, которые были заложены в конце XIX века. Это и линия евразийства, и собственно русского космизма. Все это я тщательно изучала и написала пьесу, в которой практически нет любовной линии. Мой друг режиссер Владимир Мирзоев сказал: это трудно для постановки, там нет того, что любят зрители. Я сказала, ну ладно, значит, ее не поставят. Тем не менее, она представляется мне достаточно интересной, и может быть, она найдет читателей, а не зрителей. Пьеса включена туда, называется «Чао, чау!». Начинается она с того, что всем известный герой Константин Эдуардович Циолковский выходит на крышу однажды, и ему кажется, что в облаках он видит некие буквы. И он их читает как «рай». Но они латинские. Потом он понимает, что это «чау». Вот это самое «чау» – с одной стороны, бессмыслица, с другой стороны, в нем он прозревает какой-то смысл – оно для меня есть некая квинтэссенция очень глубокого направления в русской культуре, которое называется «русский космизм». Оно пронизало огромное количество областей, не только в физике, математике, философии. Об этом пьеса. Это, конечно, утопическая история. Это гениально и немножко бредово. Эта смесь гениальности и бреда была свойственна Циолковскому, и в этой космической русской эпопее она всегда присутствовала. Хотя потом, в конце ее главный герой реализовал эту мечту – Юрий Гагарин действительно вышел за пределы Земли. И это полнейшее снижение относительно того, о чем когда-то думал Циолковский. И, конечно, Федоров стоит за спиной Циолковского, потому что от него вся эта линия пошла. В общем, это моя попытка поработать с материалом для театра исключительно трудным. Но, может быть, когда-нибудь какой-нибудь рискованный режиссер возьмет ее и поставит. - Скажите, к чему готовиться читателям, которые вас знают и любят. Посмеяться, поплакать или, может быть, задуматься. Людмила Улицкая: В каком-то смысле это очень рыхлая книга. В ней есть сценарии, которые я считаю лучшими своими сценариями, которые достаточно интересны и достаточно прорывны, для меня прорывны. Часть этой книги посвящена моим друзьям и главным образом умершему несколько лет тому назад другу – Мише Новикову. Это текст, посвященный человеку очень яркому, очень талантливому и, в общем, мало реализовавшемуся. Есть там пьеса «Чума», которая сейчас вывешена где-то в Сети, которую я написала – это был сценарий – 42 года тому назад, когда мне было 35 лет. Я хотела поступать на курсы сценаристов, которые тогда открывались в Доме кино, и вел их Валерий Фрид. 35 лет – это последний год, когда принимают туда. 36-летних уже не принимали – почему я и запомнила этот год. Я ему принесла этот сценарий, он его прочитал, позвонил мне, сказал: я вас не возьму. Я сказала, ну, очень жалко. Я даже не очень расстроилась – не очень рассчитывала, что меня возьмут. После чего он говорит, вы уже все умеете, мне вас нечему учить. После этого эта все умеющая девушка еще 42 года продержала этот сценарий в шкафу. Сравнительно недавно, уже будучи бабушкой, нашла его, прочитала и поняла, что сегодняшнее время, эпидемия коронавируса просто требует того, чтобы я опубликовала эту мою «Чуму». Потому что в «Чуме» описывается история, которая случилась в Москве в 1939 году, когда начиналась эпидемия чумы, – два человека только погибли – и ее удалось остановить. Это настолько созвучно сегодняшнему миру, который живет в тревоге, беспокойстве, потому что эту эпидемию, которая произошла, остановить не удалось. Это совершенно другое развитие событий, но тем не менее «Чуму» я вытащила, и она тоже войдет в эту книжку. Мне кажется, что прочитать ее сегодня будет достаточно интересно.