"Ну вот, Лариса довела меня до слёз": арт-терапевт Татьяна Машихина — о душевнобольных и героях, про которых молчат

10 октября отмечается Всемирный день психического здоровья. Накануне корреспонденты "Клопс" поговорили с руководителем художественной студиии "Пьеро" при областной психиатрической больнице Татьяной Машихиной. На протяжении 25 лет художница приобщает к искусству душевнобольных людей. В дверях её квартиры нас встретили три весёлых джек рассела и кошка. А знаете, я эту кошку нашла на улице, она так истошно кричала. Я её взяла, хотя кошек не очень люблю. Наверное, это не просто так. Я не верю в случайности. Вероятно, она дана мне, чтобы поменять мышление", — говорит Татьяна. — Своего кота мы тоже нашли на улице у мусорного бака, он так громко кричал. Потом оказался сфинксом, странно, что его выкинули. — Не понимаю, как можно выбрасывать беззащитных существ на улицу? Неужели душа не болит? Вот мы и плавно подошли к беседе о душевнобольных (смеётся). — А кто из ваших учеников как-то по-особенному запал вам в душу? — У меня такая ученица-бабушка была замечательная, совсем старенькая, а рисовала потрясающе. Она мне рассказывала всю свою жизнь. Ей от бога было дано всё: голос прекрасный, она пела, шила, моделировала одежду и великолепно рисовала. Как она попала в больницу я не знаю, не спрашиваю сама никогда, если сами рассказывают, я слушаю. Она была удивительной доброты человек. После того, как её выписали, она всё равно приезжала в студию с полными пакетами угощений. А ещё просто так привозила подарки ученицам. Лариса её звали. Я ей говорю: "Лариса, у тебя маленькая пенсия, зачем ты тратишь её?", а она в ответ: "Ай, ничего мне хватит". В прошлом году она умерла. Говорят, что нельзя с людьми, которые имеют проблемы с психиатрией, давать свой номер телефона и говорить, где живёшь. А я Ларису приглашала домой, и нисколько об этом не жалею, потому что такие воспоминания тёплые остались. Она мне всё время цветы приносила. Такая хорошая была Лариса. Мне эта кошка, которую я на огороде подобрала, напоминает Ларису. Может, это она, так ко мне пришла, хотя я не верю в переселение душ… Ну вот, Лариса меня довела до слёз… — 10 октября — День психического здоровья. Обычно вы устраивали выставку к этому дню. В этом году её наверняка не будет? — Выставок уже давно нет в Калининграде. Я их делала восемь лет подряд, пока силы были. А потом получилось так, что это никому кроме больных неинтересно у нас в Калининграде. Первый год люди шли не потому, что это творчество, а просто из любопытства. Тема психиатрии закрытая, а тут выставки больных. В Европе давно такие проходят и аукционы есть, а у нас этого ничего не было. — Помните первый урок? Какие у вас были мысли? — У меня такой настрой был, что это не больные люди, а просто люди, которые пришли позаниматься. Я до сих пор к ним так отношусь. Когда заходишь в больницу первый раз, ещё в те времена она не отремонтирована была и атмосфера тревожная... Я пришла и думала: как же им помочь, что же для них сделать, чтоб им как-то повеселее было? Я такой человек позитивный по жизни. Мне хотелось делиться этим. И оказалось, что позитива моего хватило на 25 лет почти. — Позитив помогает войти в доверие к ученикам? — А я, что интересно, тоже думала об этом и поняла, что у меня нет цели завоевать их доверие. Я просто иду туда. Я знаю, что я сегодня приду со своим хорошим настроением, и я им поделюсь. Я православный человек, господь сказал: "Радуйтесь", и я стараюсь радоваться всегда. Это очень помогает, конечно, я такой же человек, как и все, со своими проблемами страданиями. И если грусть приходит, я стараюсь не уйти в страдания надолго. А у меня была такая склонность до того, как я в больницу пришла работать. Теперь я даю себе еженедельный наказ, что не имею право идти туда с плохим настроением, поэтому я запрещала себе входить в состояние уныния надолго. А так, конечно, и у меня бывает плохое настроение. Было бы ненормально всегда жить без страданий (смеётся). — Наверняка психологически сложно работать с душевнобольными людьми. Никогда не думали заниматься чем-то другим, уйти? — Да, хотела много раз. Приходила и думала: сейчас поеду и скажу, что всё — больше я на работу не выйду. И тут в этот момент спускаются пациенты, допустим, за обедом, и говорят: "Ой, Таня, вы пришли, мы вас так ждали!" — и сразу решаю остаться. Как бы я тут ни бравировала, всё равно это люди с тяжёлыми проблемами. Не всегда ты можешь справиться с их говорливостью излишней, которая бывает, психологически сложной. Вот люди говорят, что пациенты психбольниц агрессивные. Нет, у меня не было агрессивных, со мной, по крайней мере. Иногда мне говорят, что сегодня кто-то не может, так как состояние нестабильное. Они остаются в палатах. Ну и потом, нельзя так долго работать на одном месте. — Что заставляет вас возвращаться к своим подопечным? — Ученики меня благодарят, а я думаю: "За что? Я же ничего такого не сделала". Наверное, эта благодарность меня и заставляет туда возвращаться. Я всё время думаю: почему они вот так благодарят, ну, пришла я, побыли мы два часа вместе, а они с такой любовью, удивительно. Эти люди живут в своём мире, я вообще не знаю, как они выживают в социуме. Я никогда не спрашивала, есть ли у них друзья. Но я всегда удивлялась — некоторые пациентки лежат по полгода, а мужья их навещают и ждут дома. Вот кто герои, понимаете, про таких мужчин надо писать. Правда, они не захотят рассказывать о такой беде. — Вы очень скромно отзываетесь о своих картинах. А как вы начали рисовать, почему выбрали такой путь? — Вот что интересно, я себя художником никогда не считала. Вот муж мой — художник был и будет, он член Союза художников России, его картины в галереях висят. А я непрофессиональный художник, и совсем не потому, что моих картин нет в галереях. — Получается, вы пишете для души? — Да. Тогда я вообще-то художник (смеётся). Но если смотреть шире, то художник — каждый человек, который умеет видеть красоту. А если говорить о начале моего пути, то это очень смешная история. У меня же папа художник, очень известный график Юрий Михайлович Сенчилин, он работал всю свою жизнь в "Калининградской правде", книги оформлял. Когда я училась в школе, все знали, что мой папа — художник. Поэтому мне в шестом классе дали задание нарисовать стенгазету. А я не умела рисовать. И я пришла домой с грустным лицом и говорю: "Папа, мне дали задание нарисовать стенгазету, а я же не умею". Он сказал, что поможет, и сам нарисовал мою первую стенгазету. Когда её повесили в школе, всем ученикам в школе она так понравилась, потому что это было что-то шедевральное. Около стенгазеты на каждой перемене собирались ученики. Проходит месяц, опять наш класс дежурит, и опять — кому газету рисовать? Мне. А я, такая гордая, прихожу домой и говорю: папа, надо ещё одну газету. Он говорит: "Теперь сама". И вот тут меня такой ужас обуял, я думала, что ничего не нарисую и опозорюсь. И первое, что мне пришло в голову — купить журнал "Крокодил", потому что там были всякие рисунки, шаржи. Выбрала подходящие по теме и стала срисовывать. Вся школа опять побежала к стенгазете. А я смотрю — восторга не получилось. Потом папа научил меня пером писать, показал красивый почерк с вензелями. Мне это очень сильно помогало на диктантах: когда я не знала, какую букву писать, я туда вензель заводила, чтобы было трудно читать. Лукавство детское. — Правда ли, что художники рассказывают свою историю в картинах? О чём ваши работы? — Вы знаете, иногда мои ученики приходят и не знают, что рисовать, хотя мы разговариваем, я им даю темы какие-то, пытаюсь их расшевелить на что-то. Ведь многие под тяжёлыми препаратами или вообще просто состояние тяжёлое, и я им всегда говорю: "Не пытайтесь из себя изображать Рембрандта. Если вы просто пару кружков цветных нарисуете — уже день прошёл не зря, и цвет этих кружков будет выбран вами". Нет такого, чтобы я их посадила и мы начали, это так рисуйте, а это вот так. Мне важно чтобы они как-то расслабились. А, да, кстати, если я вижу, что они вообще ничего не могут, то даю постеры для срисовывания, и они выбирают. Это тоже работа, человек выбирает изображение, которое близко его душе, и так можно увидеть, в каком состоянии человек находится. А мне нужно внимательно смотреть, и если необходимо — помочь этому человеку разговором, словом. Им больше нравится срисовывать, в больном состоянии сложно думать, придумывать, мечтать, а срисовать всегда проще. — Вы тоже творите, когда вам грустно? — Да, я по себе сужу: если, допустим, где-то настроение упало или какие-то страхи появились, тогда я беру свои палочки эти морские и начинаю что-то делать. Поэтому когда мне тяжело, я тоже в творчество ухожу, и я не изображаю всё, что у меня накипело в душе, нет. Хожу по морю, вижу — палочка, линии, образы, мне море подсказывает. — Вы говорите, что художник — тот, кто умеет видеть красивое. А можно ли этому научиться? — Знаете, ведь люди многие живут, особенно пациенты в больнице, и не видят ничего вокруг себя: что трава зелёная, листья. Потому что они всё время в своём состоянии находятся. Они, конечно, это видят, но они не задумываются над тем, как это красиво. Понимаете, что важно: хочет ли он это видеть? Нужно просто начать работу, как зарядка такая, вышел на улицу и говори себе: "Я сегодня увижу много нового". Нужно учиться смотреть вокруг себя и видеть прекрасное. Это ежедневная работа. — А как вы считаете, вы нашли свой путь? — Мой личный опыт показывает, что я выбрала правильную дорогу, потому что столько удивлений и столько подарков в жизни я никогда не получала. Это потому что я пришла к вере. Я никогда не училась иконописи, вдруг я попадаю к священнику в Янтарный, и он меня благословляет, чтобы я нарисовала две иконы: в трапезной и в храме. Это был подарок. Я знала: раз я здесь стою, значит, у меня получится, потому что не по силам Бог не дал бы. И вот так же с этой работой в психиатрической клинике 25 лет. Я поняла, что я такой счастливый человек, именно с того момента, как встала на дорогу веры. Сначала нужно понять, для чего ты живёшь. Я поняла для чего: я живу для радости.