Я ботаник и работаю в «Аптекарском огороде» — фотоистория

Оранжереи Аптекарского огорода Ботанического сада МГУ похожи на рай: даже зимой здесь бушует тропическая зелень. Станислава Новгородцева поговорила с куратором Тропического отделения Виталием Алёнкиным и сняла фотоисторию о том, каково это — работать в раю. Виталий Алёнкин Куратор Тропического отделения Ботанического сада МГУ им. М. В. Ломоносова «Аптекарский огород» Всё было очень банально. Я учился классе в седьмом, было такое осеннее время — мокрое, неприятное. Я приболел и остался дома, и в этот момент, чтоб я сильно не скучал, мама принесла книгу Николая Верзилина «Путешествие с домашними растениями». Я и до этого интересовался биологическими науками, а в этой книжке настолько всё привлекательно было рассказано, что мое будущее оказалось предопределено. Я родился и вырос в Кишинёве. Родители оба русские, встретились в Молдавии, где папа служил. Они очень хорошо относились к любым моим увлечениям, — впрочем, вредных увлечений у меня и не было. Я с детства занимался спортом и танцами, растения меня заинтересовали чуть позже. Вся наша небольшая двухкомнатная квартира, где жили пять человек, была заставлена растениями — ну ничего, маме нравилось. Были, конечно, вопросы: «Ну пойдешь ты на ботаника учиться, как же потом будешь зарабатывать?» Свое будущее я заранее спланировал: поступил учиться на биолого-почвенный факультет Тираспольского государственного университета. Но через два года обучения я решил, что мне нужна специализация, приближенная к ботанической. Молдавия всё-таки аграрная страна, все специальности связаны с сельскохозяйственной деятельностью. Поэтому я отправил документы в МГУ им. Ломоносова на кафедру высших растений. Это был 96-й год, и меня туда с удовольствием взяли, потому что кафедра ботаники не особенно славилась мужским коллективом, обычно девушки туда шли. Нас в группе, на кафедре высших растений МГУ, было всего три человека: я и две девушки. Окончил я университет в 2000 году и почему-то думал, что моя дальнейшая судьба будет складываться в Молдавии. Но в это время страна получила свою независимость, уже появились такие особенности, как преобладание национального языка. Его необходимо было знать, чтоб занимать какую-то высокую должность. А я его знал на уровне «пообщаться на рынке» — этого недостаточно. Поэтому я в тот же год зимой вернулся в Москву. Следующие 12 лет у меня не были связаны с ботсадом, но я оставался в русле биологических наук. Долгое время я работал в частной компании: мы разрабатывали компьютерную программу для специалистов ландшафтного дизайна. Я в этом процессе отвечал за энциклопедию растений. Затем стал искать себя в других областях: пробовал в салонах флористических букеты собирать, но быстро понял, что срезанные цветы — это не мое. Поработал в бюро фитодизайна: мы сажали растения и предлагали свои услуги по уходу за ними. Мне всё нравилось, но работа через время стала очень монотонной: мне хотелось, как человеку творческому, какие-то свои идеи привносить, а не выполнять чужие указания. Фотоистория: резчик по дереву, изобретатель «Маймуна» В 2013 году мной заинтересовались в ботаническом саду. Такое удивительное совпадение случилось… Еще на пятом курсе МГУ я защищал дипломную работу, и требовался отзыв одного из специалистов — им оказалась Нинель Никандровна Капранова, которая много лет заведовала всеми коллекциями растений здесь, в «Аптекарском огороде» МГУ. То есть бывший руководитель оранжерей был моим рецензентом, и окончил я наш университет — МГУ, еще и кафедра высших растений. Все звезды сошлись. Меня сразу пригласили на должность руководителя тропического оранжерейного комплекса. К тому моменту коллекции были в хорошем состоянии, но требовали некоторой реорганизации и небольшого наведения марафета. Тропики стали меня интересовать еще в Кишинёве: моя дипломная работа на втором курсе была связана с тропическими растениями семейства ароидных, в кишинёвском ботаническом саду я наблюдал за ростом и развитием этих растений. Хотел и в МГУ потом писать диплом по этой теме, но завкафедрой, Вадим Николаевич Тихомиров, сказал: «Нет, оставим это на потом, займись-ка ты семейством бурачниковых — они у нас растут, а с тропиками специалисты в своих странах сами разберутся». Я до сих пор с бурачниковыми разбираюсь — и параллельно возвращаю свою любовь к тропическим растениям. Во-первых, тропики — это колыбель растительных организмов. Это сумасшедшее разнообразие. Я же морфолог, меня в первую очередь в растениях привлекают не красивые соцветия, а вот именно форма, листья и приспособления к разнообразным условиям среды — влажным, затопленным, сухим, полусухим… И всё это разнообразие больше представлено в тропическом регионе, где количество видов на 100 метров гораздо выше, чем в средней полосе, где мы живем. Поскольку меня всегда интересовали тропические растения, мне хочется побывать в тех местах, где они произрастают, — именно поэтому я достаточно много путешествую. Из тропических семейств мне интересно семейство бромелиевых. Это эпифитные растения, которые растут на других растениях, и они являются эндемиками Центральной и Южной Америки и самого юга Северной Америки. Я больше свои визиты планирую в ту сторону. Опыт наблюдения за растениями в естественных условиях очень помогает успешно выращивать тропические растения здесь, в Москве: чтоб растения были не замученные и выживающие, а активно растущие и цветущие. Я понимаю, какие условия нужны тропическим растениям и как приблизить наши условия к тем, потому что идентичные создать невозможно. У нас нет тех грунтов, мы не можем один в один воссоздать климат. Мы поддерживаем высокую температуру и влажность, но всё равно интенсивность света не та, ультрафиолет не тот, приходится всё подстраивать. Фотоистория: я изучаю динозавров и работаю в Дарвиновском музее Ожидания от профессии совпали с реальностью, разочарований не было. Но есть свои стереотипы. Посетители часто говорят: «Вы тут как в раю работаете». Особенно часто девушки просятся на ставку или волонтерами. Я всех предостерегаю, что этот рай — он мнимый. За этой красотой кроется очень сложный ежедневный труд, по большей части физический, поэтому если парни просятся на работу, то я отдам предпочтение им. Возить землю, лезть наверх обрезать растения, таскать ведра и переносить крупные растения не всегда под силу девушкам. В институтах по моей специальности учатся почти одни девушки. При этом у нас в саду есть четыре отдела и в каждом из них руководитель — мужчина, и директор у нас тоже мужчина. Дамы чаще перепрофилируются: уходят в медицину, косметологию и разного рода коммерцию. Еще меня удивляет, когда мамы друзей задают вопросы про дачную рассаду: я к этому никакого отношения не имею. Мне животный мир, как биологу, интересен, но это вторично по отношению к растительности. Какая-нибудь сорная трава меня больше заинтересует, чем питон в клетке. Растения — это такие организмы, которые, в отличие от людей, никогда не нагрубят, не нахамят, громким словом не обзовут: если им что-то не понравится, они тихо засохнут и умрут. Здесь ответственность даже больше, чем перед животными. Потому что животное тебе может подать знак, что ему нехорошо, и ты вовремя сможешь ему помочь, а растение, если ты не будешь внимателен, молча погибнет. Из-за этого я рвусь к ним: я должен быть рядом, чтоб увидеть их состояние и понять, что всё хорошо, — тогда я буду спокоен. Ощущается какая-то необходимость присутствия. Бывает, я заболеваю, неделю отсутствую, а когда прихожу, то вижу, что некоторые растения тоже не очень хорошо себя чувствуют, — вот есть какая-то взаимосвязь. После того как я пришел в сад работать, я избавился от всех домашних растений, потому что еще дома ухаживать за ними — это слишком. Растения мои — вот здесь, я к ним каждый день бегу, как к детям, и здесь я им полностью отдаюсь. Я и так на работе провожу больше времени, чем дома, — всё-таки друг от друга всем надо отдыхать. График у меня свободный: я сам регулирую, во сколько приходить на работу, сколько мне здесь находиться и чем мне здесь заниматься. Поэтому на работе я нахожусь семь дней в неделю по собственному выбору. Я не слишком рано прихожу, потому что вечер и ночь — это единственное время на мыслительные процессы, не связанные с повседневными заботами о растениях. Первым делом я обхожу оранжерею. Это, знаете, как собаки свой нюх используют: я прохожу и ощущаю климат, достаточная ли влажность и температура. В нашей оранжерее разнообразие, люди за раз даже не успевают мимолетно взгляд бросить на все растения, а я каждое «в лицо» знаю. Я знаю проблемные зоны, где растениям хуже и больше требуется присмотра. После обхода я решаю локальные проблемы — они всегда есть. У нас же ежедневный поток посетителей, антивандальных растений не бывает: тут ломают, там затаптывают. Или вот прихожу и понимаю: бегонии стоят тут уже пару месяцев, наверно, надоели людям, надо поменять экспозицию. Каждый день приходишь и думаешь о том, как улучшить, сделать интереснее. Проблемы вроде мелкие, но их хватает до конца дня: пересадить, расчеренковать, помыть растения. Мы их часто опрыскиваем, и посетители, когда приходят, видят белый налет на листьях и думают: «Какие пыльные, некрасивые растения», но это не мы виноваты — это вода у нас такая жесткая. Весь налет солей кальция остается на растениях, мы его смываем слабеньким раствором уксуса. У нас есть защитник растений — фитопатолог, который знает все заболевания, вредителей и препараты для борьбы. Мы совместно наблюдаем за проблемными растениями, следим за эффективностью выбранных методов. Оранжерейная зараза есть в любом, даже самом крутом месте, даже в Королевских ботанических садах Кью в Англии. Это насекомые или грибы, которые поражают растения, питаются соками листьев, размножаются на ветвях или стволах. Надо следить и сдерживать это на допустимом уровне. Еще мы находимся в постоянном взаимодействии со специалистом по подкормкам — этим у нас занимается Надежда Анатольевна Григорьева, ведущий агроном. Она сотрудникам дает рекомендации, какими удобрениями подкармливать в разное время года. Это необходимо, потому что у нас нет возможности часто пересаживать растения, а крупные так вообще не получится. Но чем крупнее растение, тем быстрее оно съедает полезные составляющие грунта — необходимо их восстанавливать подкормками. Все наши оранжереи еще не так давно отапливались печами. В конце 90-х провели реконструкцию, и сад стал зависим от системы центрального отопления города. В очень редких случаях, когда осень оказывается холодной, мы звоним — и нам раньше могут отопление включить. «Почти у всех врачей нашей ветеринарной клиники дома по подкидышу» Я лечу кошек и собак Работа в оранжерее считается вредной: высокие температуры, влажность, постоянно пыльца и споры летают, некоторые аллергиками становятся через некоторое время. Это всё очень вредно, поэтому сотрудники работают до четырех часов дня. А у меня свободный график — если я вижу, что сотрудники что-то не успевают, это вписывается в мой день. В моей профессии важно работать за идею, а не за деньги, — это ярко проявилось сейчас, в период карантина: я сразу понял, кто ходит на работу за финансовой составляющей и отбывает здесь время, а кто переживает за то, как растение себя чувствует. Работа должна приносить удовольствие, иначе сложно. Со временем у людей немного притупляется интерес, и его надо поддерживать. Я стараюсь организовывать для сотрудников поездки в другой ботанический сад или даже командировки в другую страну. От этого заряжаешься очень. Люди возвращаются с желанием сделать еще лучше у нас. Тут постоянно в движении, воздух совершенно другой. Вокруг проспект Мира — а мы на острове, у нас всё другое. Физически я устаю, но бóльшую часть времени я не чувствую вообще, что прихожу на работу: я занимаюсь любимым, интересным делом. В свободное время мы с друзьями выезжаем на природу с палатками. Все мои путешествия скорее не пляжные, а туристические. Могу в выходные и в ночной клуб пойти, расслабиться и, может, даже напитки выпить веселящие. Между кино и книгой выбираю книгу: всё, что связано с растениями, путешествиями, великими географическими открытиями. Одно время меня очень увлекала фантастика — прочел всего Брэдбери. Иногда и в кинотеатры хожу, но не на громкие премьеры. Боевики и фэнтези я не люблю. Выбираю что-то приключенческое, историческое или ближе к документальному. Без мечты и цели вообще невозможно: как это — жить, не стремясь никуда и ни к чему? Это просто плыть по течению, куда занесет — туда занесет, это не для меня. В моей жизни всегда есть мечты, но я о них рассказываю только после того, как они сбываются. Текст, фото: Станислава Новгородцева Редактор: Ирина Филатова Корректор/литредактор: Варвара Свешникова Любовь и увольнения: к чему приводят служебные романы