Я работаю в студии звукозаписи

Каково держать студию звукозаписи в российской глубинке в карантинном 2020 году? Постоянный автор «Просто работы» Станислава Новгородцева съездила в Сергиев Посад, чтобы поговорить со звукорежиссером и музыкантом Романом Безиновским и снять фотоисторию о его работе и жизни. Роман Безиновский Звукорежиссер, музыкант, живет в Сергиевом Посаде Мой отец рос в Молдавской ССР, хотя фамилия у нас польская. Мама родилась в Казахстане — это была зона отчуждения, русских туда ссылали. В 80-е годы родители мамы приехали в Богородское (в 30 километрах от Сергиева Посада. — Прим. ред.) на стройку гидроаккумулирующей электростанции. А папа в свои 14 лет приехал поступать в Богородское художественно-промышленное училище, где и познакомился с мамой. Вот с тех пор они вместе, образцовая романтическая пара. У меня конный клуб: я и конюх, и тренер, и ветеринар Фотоистория из Брянской области Оба художники — резчики по дереву, вероятно, поэтому меня рано отдали в художественную школу, но художник из меня не получился. За годы обучения у меня накопилась гигантская папка с работами, после окончания художественной школы я просто взял их и сжег. Зато меня всегда интересовала музыка. Достаточно поздно, в 12 лет, я начал факультативно заниматься в музыкальной школе по классу бас-гитары и фортепиано. Когда мне было 16, отец начал строить студию звукозаписи, я приезжал, помогал таскать стекловату. Сама студия меня тогда не интересовала совершенно. Интерес появился позже, когда я пошел учиться в колледж на звукотехника. Во ВГИКе было много классных факультативов, включая актерское мастерство и историю музыки. У меня были потрясающие учителя, и я им безмерно благодарен. Но больше всего благодарен своим родителям: они подарили мне не только жизнь, но и смысл жизни. В 50–60-е годы был расцвет студий звукозаписи в Америке, это были целые лейблы, тиражирующие музыканта и делающие ему имя. Universal Music Group, Sony Music Entertainment, Warner Music Group — гиганты индустрии. Например, Pink Floyd подписывали контракт, по которому 90% выручки уходило лейблу, потому что он записал, спродюсировал, выделил технику — это цена… Издаваться под крупным лейблом — это честь, но раньше это была монополия и зачастую тирания для музыканта. Сейчас это еще и маркетинг: ты не просто должен сочинить, ты должен презентовать себя в эпоху интернета, где каждую секунду терабайты информации заливаются в сеть — и в этом утонуть очень легко. И всё же есть какой-то потолок музыканта, он не зависит от дороговизны оборудования. Например, группа «Машина времени» записала альбом Time Machine на Эбби-роуд. Их продюсировал британец Хеймиш Стюарт, в студии, где были записаны легендарные хиты The Beatles. Суть в том, что группа «Машина времени» звучит как «Машина времени», ничего не поменялось. Записывали в Венеции, сводились во Флоренции, а получилось как всегда. «Гель-лак придумал мужик, наращивание придумал мужик» Мужчины — о своей работе в бьюти-индустрии Опыт в моей профессии неисчерпаем, жизни не хватит. За последние годы я изучил множество компьютерных программ, углубился в аранжировку, саунд-дизайн и много других вещей, косвенно связанных со звуком. Ты можешь быть гением, но это редкость, таких один на миллиард, тот же Моцарт уже в шесть-семь лет писал симфонии. Но мне бог не дал стать сразу ни музыкантом, ни звукорежиссером, я этому учусь. Это не такая вещь, как ремесленничество, когда ты стал хорошим сварщиком, дошел до конечной точки. Даже те, кто получает «Грэмми» — а это самая престижная премия в нашей профессии, — продолжают двигаться. При этом личности этих творцов остаются в тени. Если спросить, какого звукорежиссера, звукооператора или саунд-продюсера вы знаете, становится понятно, что мы бойцы невидимого фронта. Все знают группу Nirvana, во многом это заслуга звукового продюсера — Бутча Вига, обладателя «Грэмми». Этот человек рулил всем процессом, но мало кто знает его в лицо. Непосредственно в помещении студии мы можем записать голос, музыкальные инструменты, сделать дубляж видео или написать аранжировку. Также наша студия функционирует как репетиционная база. Есть необходимые инструменты, всё заточено под стандарт музыкального бенда: барабанщик, гитарист, вокалист и бас-гитарист. Кроме того, есть различные перкуссионные инструменты для записи. Мы андеграунд, находимся не в Москве, далеко за МКАД. Студия расположена в здании Гарнизонного дома офицеров в Сергиевом Посаде, мы занимаем старую киноаппаратную будку. Помещение небольшое — три рабочих комнаты и чайная, для наших задач достаточно. В нашем здании проходят разные культурно-досуговые мероприятия, мы с отцом участвуем в них как свето- и звукотехники. Другая часть моей работы — это уже работа с редактированием, сведением (mixing) и мастерингом (mastering), так называемый post-production. Ты можешь и из Арктики это делать — лишь бы был материал, оборудование и крыша над головой. Тут требуется знание оркестровки, полифонии, тембральных особенностей инструментов, амплитудно-частотной характеристики звука, панорамирования и баланса. Можно просто заменить инструмент — и композиция по-другому зазвучит. На этапе сведения необходимо добиться слияния и звучания, чтоб звуки находились в балансе частот, динамики, пространства и превратились в законченную композицию. Как фрилансеры мы с отцом участвуем в различных проектах. Чаще я сам ищу заказчика, смотрю предложения в интернете. Я могу создавать звук с нуля, отталкиваясь от идей клиента, или же работать с черновиками, превращая их в готовый продукт. Также мы работаем на концертах и других мероприятиях как свето- и звукотехники. Со светом я научился работать в процессе. В России вообще интересно устроено, это, видимо, часть наследия — попытка найти человека, который будет делать всё. Когда смотришь вакансию в интернете, там написано, что ты должен уметь рулить светом, владеть звукозаписью, знать, что такое сведение и мастеринг, уметь прокладывать трубы и жарить шашлык… Когда работаешь над продуктом от и до, можно сделать кучу мелких ошибок, а это очень влияет на качество. Мы сталкиваемся с тем, что технологически заменяем десятки профессий и должностей. Есть саунд-инженер, саунд-техник, саунд-дизайнер, есть редактор, есть звукорежиссер сцены и звукорежиссер зала — они на одном концерте выполняют совершенно разные функции. Есть такелажник, который просто передвигает микрофоны, но это тоже должность и она важна. В наших реалиях это часто один человек или в лучшем случае два. Это в первую очередь с финансами связано: никто не будет нанимать лишних людей и платить им, все ищут универсального специалиста. Как такового графика у меня нет, всё зависит от количества проектов. Работаем с отцом по очереди, как-то договариваемся. Всегда есть текущие долгосрочные проекты, использую возможность вернуться к ним, что-то доделать. Также в свободное время ищу новые звуки в библиотеке семплов, впоследствии применяю их в аранжировках. Я работаю в нескольких компьютерных программах и использую сотни плагинов. Конечный продукт моей работы — это обычно файлик MP3 или WAV. Но самое замечательное для меня — это когда результат можно пощупать, то есть у тебя есть что-то материальное: кассета, диск или винил. В практическом смысле уже давно умерли все носители, всё лежит в интернете. Человек сейчас не покупает кассету или диск, чтоб его слушать, это уже нечто большее — реликт, ритуал. За свою жизнь я участвовал в создании четырех виниловых пластинок. Не многие музыканты могут позволить себе аналоговую запись, это дорого. В цифровом звучании нет «души» — вот почему многие любители старого говорят, что это было «настоящее, мягкое, чувственное», а сейчас «стерильное, громкое и выверенное». Разница как между цифровой и пленочной фотографией. Я за прогресс, но у каждого подхода есть свои достоинства и пороки, их надо уметь компенсировать. В моей работе также нужно быть психологом: быстро понимать человека, быть лояльным. Ты не должен полюбить музыку, которую делает исполнитель, ты должен полюбить процесс и продукт, ты должен понять его. 90% того, что я делал, я не буду слушать в плеере, но я ценю эти вещи как качественный продукт. Самое главное, что мы можем здесь сделать, — это реализовать мысли человека в звуке. Вытащить аудиоданные из человеческой души. Как пел Пётр Мамонов: «Забытые наслаждения таит микрофон». Женщин в нашей профессии меньше, хотя есть очень крутые специалисты, в том числе среди моих учителей. Работа со звуком — это граница между техникой и творчеством. Техники больше. В процентном соотношении 70 на 30. Карантин объяснил простую логику вроде «Кого мы берем на корабль? Берем того, кто нужен». Мы не нужны в каком-то глобальном плане для человечества. Врач, инженер, военный намного больше пригодятся на корабле выживших, чем радиоведущий, фотограф или режиссер. Мир может выжить без нас. Кризис не закончился, и, к сожалению, это надолго. С 2014-го во многом мы пострадали из-за политики. Любая вещь стала в два с половиной раза дороже. Наша музыкальная сфера связана с техникой, это всё не нашего производства: Япония, Германия, Англия. Например, прибор Universal Audio восемь лет назад стоил две тысячи долларов — и сейчас столько стоит, но я должен в два раза больше сил потратить, чтоб заработать эти деньги. Это очень бьет по индустрии. Просто купить струны для бас-гитары, кусок меди, обернутый в сталь, — это 50 долларов. Много музыки я находил благодаря своему увлечению компьютерными играми и фильмами, в этих сферах очень тщательно работают со звуком. Пока учился в колледже, смотрел по 10–15 фильмов в неделю. Тарковский и Куросава дались мне не сразу, смог оценить, только вернувшись к ним лет через пять. Тарковский делал интереснейшие вещи со звуком, много работал с известным композитором Эдуардом Артемьевым. Музыка в кино — это чуть ли не половина успеха фильма. Десять лет назад я любил исключительно старую классику: Джими Хендрикса, Эрика Клептона… А потом открыл много нового и ушел в дебри. За последнее время понял, что есть много современных, не слишком известных, но очень крутых исполнителей, Например, Тигран Амасян в свои 33 года написал неимоверное количество композиций, он очень прогрессивный пианист. Я люблю сложную музыку, когда тебе приходится думать. Как говорят музыканты, это музыка для музыкантов. Когда интересно, как это сделано, в каком темпе, в каком строю, какой набор инструментов. Но от такой музыки быстро устаешь. Было время, когда я плотно занимался непосредственно музыкой. Я бас-гитарист. Звукорежиссеру всегда в плюс владение инструментом. У меня немалый опыт выступлений, я и сейчас участвую в нескольких проектах. Недавно с одной из команд мы ездили в гастрольный тур, и я понял, что не так уж люблю выступать. Когда начинается сам ритуал на сцене — это классно, но это дается слишком дорогой ценой пота, нервов, плохой еды и плохого сна. Сам себя я редко записываю — на свое творчество меньше всего времени. 12 признаков того, что вас скоро уволят Проверьте, всё ли у вас в порядке на работе Текст, фото: Станислава Новгородцева Редактор: Ирина Филатова Корректор/литредактор: Варвара Свешникова