Кулачная скрепа

Леонид Млечин — о семейном насилии как национальной традиции На прошлой неделе президент подписал закон о декриминализации побоев в семье. Между тем проблема домашнего насилия в России не нова: в августе 1917-го, например, ее рассмотрением занималось чрезвычайно представительное собрание. Итог, впрочем, был тот же, что и теперь, спустя сто лет: оставили "все как есть" В день Успения Пресвятой Богородицы -- 15 августа 1917 года -- в Москве открылся первый Всероссийский церковный собор. Среди прочего Собор обсудил доклад "О поводах к расторжению церковных браков". Вопрос назрел. На протяжении веков женщина в обмен на замужество (что было для нее совершенно необходимо, потому что придавало необходимый в сословном обществе статус) предлагала мужу абсолютную верность и покорность; жена -- прежде всего мать, способная рожать детей, и хозяйка, обеспечивающая жизнь мужчины. При этом она обязана была хранить супружескую верность. На мужа это правило не распространялось. Бесправное положение женщины было особенно заметно в крестьянских семьях. Избить жену не считалось чем-то предосудительным. Но суды, как правило, отказывали им в защите и разводе. Невозможность развестись вела к печальным последствиям. В начале ХХ века каждый третий младенец в Санкт-Петербурге появлялся на свет вне брака. В столице каждая пятая беременность заканчивалась абортом. Росло количество брошенных детей. Один из опытных юристов, автор книги "О разводе в России", перечислял пагубные последствия невозможности развестись: "Увеличение числа незаконных связей, количества незаконных рождений, детоубийств, супругоубийств, медленное развращение всего общества, видящего и привыкающего к разврату, супружеской неверности, нравственному оскудению и искажению нравственных идеалов". Вот почему на Соборе митрополит Сергий (Страгородский) призывал осознать, что есть супруги, которым вместе жить нельзя, и не надо их заставлять: -- Статистика показывает, что Россия по количеству мужеубийц занимает если не первое, то одно из первых мест во всем мире. Среди язычников, магометан наша христианская Русь стоит на первом месте по числу ужасных преступлений. Один батюшка говорил о снохачестве. Что это такое? Смотреть на женщину как на рабу, которую можно не только бить, но и отдать Бог знает на что. И это называется святость брака?.. Другие священнослужители менять ничего не желали: -- Супруг вправе просить о расторжении брака в случае покушения другого супруга на убийство супруга-истца. Но что значит покушение? Повышенный голос, взмах руки, сердитый взгляд -- все это можно подвести под покушение... Не забывайте нрава нашей деревни: она, как известно, не отличается утонченностью. Там бывают и такие случаи. Молодая девушка вышла замуж. Проходит несколько времени, и она жалуется, что муж ее не любит, так как ни разу не поучил, то есть ни разу не побил. И вот представьте: вдруг явится адвокат и надоумит -- подай в суд, проси развода за причиненные истязания... Поместный собор отверг тогда предложение считать поводом к разводу жестокое обращение с супругом. Прошло сто лет. Домашнее насилие общество по-прежнему не считает преступлением. Нет даже статистики Сколько людей каждый год становятся жертвами внутрисемейного насилия? Точной статистики нет, потому что она не ведется! Министерство внутренних дел несколько лет назад сообщило: ежегодно 14 тысяч российских женщин убивают их собственные мужья и партнеры. Тогда я обсуждал эту печальную тему с академиком Татьяной Дмитриевой, которая была министром здравоохранения и руководила Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. -- Для нашей страны характерен синдром избиваемых жен: женщины молчат и никто ничего не знает, пока женщина, скажем, не совершит самоубийство,-- говорила академик Дмитриева.-- Причем женщины, испытавшие в детстве насилие, инстинктивно находят бьющих мужей. Им кажется, что это норма. Прежде мужчина был главным в доме, что принималось как само собой разумеющееся. Отношения в семье изменились, но мужчина пытается доказать, что он все еще хозяин. Мужчины, терпящие неудачу в жизни, часто теряют уважение к самим себе. На них нападет ярость, которую они не знают на кого излить. Бьют и издеваются над супругами или собственными детьми по большей части самые обыкновенные люди, лишенные садистских наклонностей. Не стоит думать, что женщины -- это всегда слабые беззащитные жертвы. В половине случаев семейного насилия первый удар наносят женщины. Они пускают в ход кухонные ножи, колют мужчин спицами, ошпаривают их кипятком и обливают кипящим маслом. Но мужчины стесняются об этом говорить, им стыдно. Иногда кажется, что некоторым женщинам нравится властвовать над мужчинами. Академик Дмитриева: -- Женщине приходится стать более агрессивной, чтобы завоевать себе место в мире. Поэтому баланс бьющие жены -- бьющие мужья складывается в пользу женщин. Драки между женщинами происходят значительно чаще, чем это всегда считалось. Особенно часто выясняют отношения между собой молодые девушки, когда зов предков заставляет их схватываться в жестокой борьбе за мужчину. Ревность -- чувство, которое выше самой крепкой дружбы между девушками, что бы ни говорили феминистки. Женщины во многом сравнялись с мужчинами: так же много пьют, так же агрессивно занимаются сексом. Они становятся жесткими на работе, во взаимоотношениях с мужчинами. Когда убивает женщина, это производит особенно гнетущее впечатление. Война с детьми Часть общей проблемы внутрисемейного насилия -- насилие над детьми. Родительская любовь считалась понятием незыблемым. Но калечат, избивают и мучают детей их собственные родители. Точной цифры опять же никто не знает -- многие случаи тщательно скрываются. Молчат врачи, молчат соседи, молчат сами жертвы. Статистика дает лишь малое представление о масштабах повседневной трагедии. Педиатры считают, что треть переломов костей у самых маленьких -- результат избиений родителями. Нельзя без содрогания подумать о том, что стоит за этой цифрой. Избиения продолжаются годами. Ребенок слабеет, заболевает, становится неуклюжим, неповоротливым, менее сообразительным, и это еще больше раздражает бьющих родителей. Страх остается на всю жизнь, рождает ущербное самосознание. Внешне это проявляется в неумении сосредоточиться, постоянном беспокойстве, ребенок не в состоянии усвоить учебный материал в школе. В конце концов синдром избитого ребенка оборачивается либо глубокой депрессией, либо открытой агрессивностью. В этом случае дети создают вокруг себя субкультуру насилия. В этой среде, чтобы прославиться, надо сделать что-то особо жестокое. Поэтому появляются малолетние преступники. Рано или поздно их ловят, судят, но в своей среде они остаются героями. Битые становятся бьющими Педагоги, психологи и криминологи чувствуют себя беспомощными: всплеск детской преступности остается загадкой. Нет ни объяснений, ни рецептов, как быть: дети воюют с детьми, подростки -- с подростками. По статистике, быстрее всего растет преступность среди тех, кому не исполнилось еще 14 лет. Причина взаимной ненависти -- маленькие радости жизни: одним они достаются в избытке, а другим остается только завидовать -- дорогие кроссовки, модные куртки, телефоны и компьютеры. За новенький телефон могут и ножом пырнуть. Долгое время это казалось лишь болезнью роста. Вырастут -- пройдет. Новейшие исследования показали: само собой зло не проходит. А по подсчетам социологов, примерно пятеро из каждых ста детей проявляют невиданную жестокость и безжалостность. Что эти отклонения порождает? Современная наука сформировала модель агрессивного поведения. Прежде чем нанести удар, ребенок проходит через три этапа. На первом оценивается происходящее: полезно оно или вредно? Но агрессивные дети даже нейтральные события воспринимают как враждебные. На втором этапе принимается решение: как реагировать? Быстро прокручиваются варианты поведения, пока не обнаруживается подходящий образец. Предпочтение отдается испытанным методам: чем чаще ребенок реагирует агрессивно, тем больше вероятность включения отработанной программы. На третьем этапе ребенок обращается к прошлому опыту, проверяя: помогала ли ему агрессивность добиться успеха или нет? Если у него были крупные неприятности, срабатывает команда "стоп" -- кулак сжимается, но прячется за спину или в карман. Если ребенок уже перешагнул "порог торможения", то он прикидывает чисто практически: выгодно ли ему насилие? Прямо здесь и сейчас? Чем он глупее и моложе, тем хуже представляет последствия своего поступка. Если успех кажется вероятным, дело доходит до преступления... Из этой модели эксперты делают вывод: срываются ли дети с тормозов, протекает ли в их умах и душах настоящая цепная реакция насилия или остается всего лишь нереализованной возможностью -- все это зависит прежде всего от родителей, от их манер и привычек, от домашней атмосферы. Дети копируют взрослых, подражают прежде всего им. Крепкие семьи, где родители ссорятся редко, способны корректировать поведение своего потомства. Предоставлять злым детям свободу действий опасно. Терпимость только усиливает агрессивность. Агрессивных детей надо останавливать, а не гладить по головке. Особенно неудачен стиль воспитания, который специалисты называют "непостоянным". Ребенок, которого то наказывают, то хвалят, не в состоянии установить взаимосвязь между своим поведением и родительской реакцией. Но непреложно одно: став взрослыми, дети воспроизводят привычную систему отношений в семье во всех нюансах. В том числе и самых отвратительных: если родители -- истязатели, а дети -- жертвы, то потом битые дети становятся бьющими родителями. А ведь современное государство в состоянии защитить жертв домашнего насилия. В частности, спасти детей и от побоев, и от последующего превращения в преступников. Конечно, это крайне деликатная тема. Но мы не одни живем на земле. В Западной Европе и Северной Америке выработана система и существуют социальные службы, которые заботятся о тех, чья семейная жизнь невыносима. Сначала супругам пытаются помочь понять друг друга и примириться. Не получилось воздействовать словом -- нарушителя спокойствия штрафуют. Если продолжает буйствовать -- бьющего супруга отправляют за решетку. А существует еще и понятие (нам незнакомое даже) психологического насилия, и от него тоже защищают... Отличие западноевропейского или североамериканского подхода от нашего состоит в том, что они практичны и продумывают все до мелочей, а не ограничиваются разговорами о традиционных семейных ценностях и букетом цветов к 8 Марта. Леонид Млечин