Реклама внутреннего мира: почему стремление к красоте загоняет нас в ловушку
Красивое тело сегодня из просто накачанных мышц превращается в рекламу внутреннего мира. Поп-культура активно продвигает неновую идею о том, что если ты хороший по сути своей человек, то достоин и выглядеть как шаблонный красавец или красавица. При этом на преображение уходит много времени и денег, а что же человек получает взамен? «Теории и практики» перевели статью преподавателя теории медиа Кардиффского столичного университета Майкла Лавлока для Aeon.Каждый вторник в инстаграме миллионы людей, от подростков до пользователей чуть за тридцать, загружают снимки с хэштегом #transformationtuesday. На фото слева — селфи молодого человека топлес или в одном белье: он держит телефон перед зеркалом, его тело тощее и бледное, на него невыгодно падает свет; или селфи девушки, также в минимуме одежды: она сутулится, ее тело — рыхлое и неидеальное. В правой части снимка запечатлено то же тело, но оно изменилось, улучшилось. Юноша стал загорелым, его грудная клетка раздалась вширь, бицепсы более отчетливо выражены, нужный фильтр подчеркивает кубики пресса. Девушка, наоборот, стала тоньше и гибче, а чтобы сакцентировать на этом внимание, она выгнула спину и приняла эффектную позу. Часто на снимках нет головы. В описании под фото говорится, сколько прошло времени между этими кадрами — иногда это годы, иногда — месяцы, а иногда даже дни.Популярные СМИ часто приводят это явление в качестве доказательства того, что молодые люди превращаются в самовлюбленных нарциссов. Сенсационные материалы рассказывают о юношах, поглощенных собственным отражением в экране айфона, которых селфи-зависимость доводит чуть ли не до суицида. Но такие истории не передают специфику этой многоуровневой и сложной культурной практики.Метаморфозы на снимках под тегом #transformationtuesday, конечно, касаются тела. Но в тексте под изображением пользователи нередко описывают скорее духовную, эмоциональную или экзистенциальную трансформацию. В описаниях часто можно встретить такие выражения, как «заставлять себя», «никаких отговорок» и «упорство», также в них часто говорится о преодолении расставаний, борьбе с депрессией и низкой самооценкой. Для этих молодых мужчин и женщин работа над своей физической формой — это не просто вопрос тщеславия. Тут речь идет о целом ряде гораздо более всеохватывающих ценностей и убеждений, в частности, о самодисциплине, силе духа и, что самое важное, о движении в сторону самореализации, к тому человеку, которым тебе было предначертано быть.Пристрастие к «преображению» существует в популярной культуре не одно десятилетие. Описание этого процесса в фильмах, телевизионных передачах и интернете стало барометром дрейфующих представлений о том, что значит быть индивидуальностью сегодня, учитывая меняющиеся нормы гендера, молодости, работы и личности. Преображение близко к тому, что французский философ Мишель Фуко называл «технологией себя»; к сценарию или истории, через которую мы разбираемся в своей личности. Но почему преображение обладает такой культурной силой? Как оно появилось? Чьим интересам оно служит и каково его влияние на общество, политику, искусство?Лицом культуры преображения стала Золушка Уолта Диснея. В мультфильме 1950 года изменение внешности помогает ей отделаться от тяжелой работы и прокладывает дорогу к романтике и финалу в стиле «долго и счастливо». Дух Золушки жив и по сей день, его цифровая модификация рассеяна по медиапространству. В телепрограммах о преображениях Фея-Крестная и ее команда болтливых зверюшек воплощены в виде стилиста, парикмахера, визажиста и пластического хирурга. Сама же Золушка превращается в одетую кое-как «мать троих детей», которая «утратила уверенность в себе», или в пенсионерку, которой надо обновить свой стиль, чтобы он соответствовал ее молодой душе. Логика Золушки также распространилась и на молодых людей, тягающих железо в спортзале, где гантели, протеиновые коктейли и солярий заменяют сверкающее платье и карету из тыквы.Концепция преображения проникла в самые укромные уголки повседневной жизни, образуя ряд, казалось бы, разумных представлений о том, что значит быть «хорошим» человеком. В культуре преображения хорошо выглядеть значит не только хорошо себя чувствовать. На более глубоком уровне воплощение физической красоты свидетельствует о том, что и сам человек хороший; с его помощью реализуется потенциал и достигается соответствие подлинному себе. В диснеевском мультфильме о Золушке, например, постоянно подчеркивается ее «обаяние и красота». В нем говорится, что несмотря на жизнь в служанках у завистливой мачехи, «Золушка оставалась доброй и ласковой». Ее близость с животным миром является доказательством ее добродетели (идея, которая объединяет всех диснеевских принцесс): мы видим, как Золушку будит пение птичек и она вскакивает с постели, чтобы спасти попавшего в мышеловку мышонка. Главный посыл этого фильма в том, что Золушка заслуживает того, чтобы пойти на бал, носить красивые платья и хрустальные туфельки, обслуживаться лакеями и выйти замуж за принца, потому что все это является наградой за чистоту, грацию, благородство и милосердие, которыми она уже обладала. Ее знаменитое необыкновенное внешнее преображение делает заметной красоту, которая уже была внутри. Суть истории Золушки в восприятии тела не просто как оболочки для эстетической демонстрации, а как средства стать тем, кем ты «действительно являешься».Не так давно в британском имидж-шоу «How to Look Good Naked» («Обнаженная красота») вышел выпуск о Джейн, матери троих детей. Джейн говорит, что в юности она была «уверенной» и «фигуристой», но утратила баланс из-за того, как ее тело изменилось после родов. «Вы не просто потеряли в объеме груди, вы потеряли Джейн», — говорит ей ведущий и стилист Гок Ван. Ее привычка наслаивать неэлегантную одежду всех оттенков бежевого объявляется признаком того, что будничные неурядицы подавляют ее «настоящую», жизнерадостную сущность. Но «великолепная, шикарная, прежняя Джейн вернется сегодня же», — уверяет ее Гок. Он предлагает шопинг, посещение стилиста, а также прическу и покраску как путь к возрождению скрытой истинной личности, которую Джейн каким-то образом потеряла.Мы можем пренебрегать такими шоу, считая их чепуховым развлечением. Но множащиеся в поп-культуре истории помогают вникнуть глубже в социальный контекст, в котором они появляются. Культура преображения обращается к потребителям, которые живут во времена раздробленного общества и морального непостоянства. Она продает нам успокаивающее обещание, что несмотря на хаотичную современность, «настоящая» и аутентичная сущность находится внутри каждого из нас, она готова выйти наружу, стоит лишь купить нужные продукты и услуги.Идея того, что у нас есть аутентичная сущность — набор врожденных индивидуальных черт, желаний, эмоциональных и интеллектуальных особенностей — появилась в XVIII веке. Мыслители эпохи Просвещения, такие как Жан-Жак Руссо, пытались отойти от религии как средства объяснения мира. Вместо этого они заявили, что цель жизни в том, чтобы соответствовать своей истинной природе, которая и определяет, кто мы есть. В XXI веке понятие «аутентичной личности» укрепилось в массовом сознании, наряду с привычными уже требованиями «быть собой» или «быть настоящим». Частично это является ответом на очевидный распад общественных структур, которые традиционно придавали смысл жизни: религии, местного сообщества, крепких родственных связей. Недавно умерший философ Зигмунт Бауман характеризовал положение дел термином «жидкий модерн»: столпы групповой идентичности уступили место изменчивости, ненадежности и индивидуализму. Преображение предлагает очевидный ответ на эти социальные и культурные перемены. Оно вдохновляет нас заглянуть внутрь, в самую суть себя, в поисках смысла, цели и удовлетворения.Парадоксально, но логика преображения рассматривает тело как поверхность, на которой можно показать внутреннюю аутентичность; затем в игру вступает рынок, дабы помочь нам достичь самореализации. Конечно, нет ничего благородного в том, чтобы продавать нам уверенность в себе в форме бутылки шампуня, нового платья или абонемента в спортзал. Женщины — главная целевая аудитория этих приманок, поскольку им приходится демонстрировать свою ценность как личностей через внешний вид.Феминистки критикуют концентрирующиеся на имидже медиа за то, что они множат жесткие стандарты женской красоты. Они ненавязчиво (а иногда не столь уж ненавязчиво) устанавливают, как «правильно» и «неправильно» быть женщиной, не замечая при этом особенностей представительниц разных рас и классов. Британский теоретик культуры и феминистка Анжела МакРобби, например, описывает телешоу «What Not To Wear» («Снимите это немедленно») как «символическую жестокость», которая пытается устыдить женщин рабочего класса, чтобы они переняли буржуазный стиль и манеры.Во многом культура преображения — это продукт патриархальных ценностей среднего класса, корни ее уходят в промышленную революцию и подъем буржуазии в Великобритании. Если верить историку Мэри Пуви, именно в это время концепция поведения, «приемлемого для дамы», стала идеалом для представительниц среднего класса — включая чистоту, покорность и уважение авторитета мужчины. Эти качества должны были контролировать женскую сексуальность и свести ее функции до репродукции и предъявления прав на собственность. В то же время шопинг становился все более популярным занятием для женщин на досуге, поскольку в 1796 году в Лондоне открылся первый универмаг. Выбор одежды и прически в определенном стиле стал средством демонстрации «правильной» женской личности.По словам социолога Беверли Скеггз, логика выражения внутренних качеств через внешний вид базировалась на различии между тем, чтобы быть женщиной и быть женственной. «Женщина» считалась биологической категорией, но «женственность» была «процессом», в ходе которого женщины превращались в особый вид женщин. «Внешность указывала на поведение; выглядеть значило быть», — написала Скеггз в 2001 году. Соответствие идеалу женственности определялось по тому, насколько хорошо (или плохо) женщина умела использовать средства модной индустрии и индустрии красоты. Естественно, это значило, что женственность недоступна для тех, кто не являлся активным потребителем из-за отсутствия денег или времени. Вот почему даже сегодня принижение женщин рабочего класса и цветных женщин часто основывается на их очевидной неудаче в воплощении женственной красоты. ◀ / ▶ Благодаря разрыву между идеями «женщины» и «женственности» улучшенная внешность представляет собой чуть больше, чем просто символ внутренней, врожденной добродетели. Более того, культура преображения закрепила миф о том, что представительницы низших слоев общества, которые действительно «хорошие» — то есть, хотят перенять ценности благополучного среднего класса — могут призвать волшебную силу преображения. Часто это бывает благодаря вмешательству богатого, великодушного мужчины, как в таких фильмах, как «Моя прекрасная леди» (1964) и «Красотка» (1990).А что насчет очевидной привлекательности и престижа, которые культура преображения принесла маргинализованному населению, например, геям или женщинам-трансгендерам? Действительно, изменения помогли им добиться того, что их заметили основные медиа, пускай это внимание и достаточно ограничено. Модный гуру-гей давно занял привилегированное место в культуре преображения, от программы «Queer Eye for the Straight Guy» («Натурал глазами геев») до знаменитостей вроде Гока Вана.Когда звезда реалити-шоу и бывший спортсмен-олимпиец Кейтлин Дженнер совершила каминг-аут как женщина-трансгендер, СМИ в значительной степени опирались на логику культуры преображения, чтобы сделать ее переход понятным основной аудитории. Дженнер показала миру новую себя на обложке журнала «Vanity Fair» в июле 2015 года, в белом корсете, легком «естественном» макияже и с идеально уложенными волосами; все это подчеркивало ее недавно увеличенную грудь и операцию по феминизации лица. Пересекающий ее бедра заголовок «Зовите меня Кейтлин» акцентировал внимание на ее женственном силуэте «песочные часы». Подтекст был в том, что физические изменения сделали видимой и осязаемой аутентичную женскую сущность, которая была в Дженнер всегда. Внутри журнала снимки фотографа Энни Лейбовиц намекают на труд, который необходим для поддержания женственности Дженнер, включая разбросанные платья, продукты для ухода за волосами, парики, косметику и украшения. Эта эстетика перекочевала в реалити-шоу Дженнер, «Я Кейт», в котором рефреном стало то, как она выбирает одежду, ходит к парикмахеру и визажисту. © Annie Leibovitz / Vanity Fair Трансформация Дженнер полностью соответствовала сюжету грандиозного преображения, при этом она была связана с той работой над внешностью, которая требуется от всех женщин. Это поп-культурное соединение транс- и цисгендерной женственности нашло свое окончательное выражение в американском телешоу TRANSform Me («ТРАНСформируй меня»). Здесь трио женщин-трансгендеров (включая актрису сериала «Оранжевый — хит сезона» Лаверн Кокс) учат упрямых, «маскулинных» цисгендерных женщин наносить макияж, подбирать одежду для своего типа фигуры и ходить на высоких каблуках. Конечно, такие шоу сделали личности трансгендеров более заметными, чем раньше. Но они также предполагают, что трансгендеры «приемлемы» лишь до той поры, пока они принимают нормы физической красоты. Такого рода условное одобрение только усиливает историческое исключение на основе расы и класса, которое широко прослеживается в культуре преображения. Как заключают многие критики и активисты, грандиозное материальное благосостояние Дженнер, очевидно, контрастирует с тем, как живут большинство женщин-трансгендеров, особенно это касается цветных женщин-трансгендеров, которые часто не могут себе позволить изменить свое тело так же быстро и эффектно.Еще в 1990 году преподавательница Гарвардского университета Марджори Гарбер заявила, что мы должны обратиться к трансгендерам, чтобы лучше разобраться в гендерных категориях. Сегодня повествование жизни трансгендеров, воплощенное такими фигурами как Кейтлин Дженнер, — история, в которой изменение фигуры ведет к проявлению истинного себя — говорит о том, что соответствие «подлинной сущности» становится для нас все важнее. Это желание воплотить нашу аутентичность и заявить о своем потенциале с помощью внешности присутствует вне зависимости от того, цисгендер ты или трансгендер, гетеро- или гомосексуал, мужчина или женщина или ни то, ни другое. Оно крепко переплетается с изменчивой природой этих категорий в современной культурной жизни.«Спорносексуал» — это новейший термин, придуманный британским журналистом Марком Симпсоном. Он применим к поколению молодых людей, которые стремятся выглядеть как что-то среднее между спортсменом и порнозвездой. Симпсон заявляет, что недавний рост мужского безумия на почве физической красоты является ответом на сокращение числа «мужских» работ в промышленности и производстве. В британских медиа, особенно в реалити-шоу, стереотип помешанного на внешности юноши чаще всего ассоциируется с деиндустриализированными северными городами («Geordie Shore») и коммунами, которые раньше занимались добычей угля в Южном Уэльсе («The Valleys», «Young, Welsh» и «Pretty Skint») , или амбициозным лондонским пригородом, где живет нижний слой среднего класса («The Only Way Is Essex»).Такая картина указывает на новую норму, в соответствии с которой для многих молодых людей работа над собственным телом заменяет полноценную и хорошо оплачиваемую работу. В инстаграме тысячи красивых парней рекламируют себя как моделей и/или личных тренеров, в попытке перевести инвестиции в свою внешность в некую форму оплачиваемого труда. Лайки и комментарии в социальных сетях, естественно, заменили денежную зарплату как меру ценности в этой экономике изображений. Здесь идея преображения расширяется до путешествия длиною в жизнь к раскрытию скрытого потенциала человека.Во всех этих процессах есть определенное лицемерие. Культура преображения произносит высокопарные фразы об аутентичности, потенциале и самореализации. Но в СМИ это часто выглядит низкопробным, повседневным и банальным, скрывая настоящую социальную и культурную сущность трансформации. И это относится не только к мужчинам. Золушка, эта архетипическая героиня культуры преображения, — крайне неискренняя особа. В ее истории не прописано, а в многочисленных экранизациях не показано, сколько она постоянно должна трудиться, чтобы поддерживать свой внешний вид: кардиотренировки, силовые тренировки, диета, макияж, стрижка, укладка, бритье, восковая эпиляция, коррекция бровей, шопинг, выбор нарядов и так далее и так далее.Что повышает цену в культуре преображения, так это точно не завершенный образ, поскольку быть красивым — это буквально занятие на всю жизнь. Скорее это готовность заниматься бесконечным процессом усовершенствования, с усилиями проталкиваясь к самореализации.Будущее молодых людей на Западе сейчас становится все более неясным, поскольку признаки взрослости, которые воспринимались их родителями как данность: финансовая независимость, владение недвижимостью, надежная карьера и нуклеарная семья, — оказываются все более недосягаемыми. Наша внешность — это одна из немногих вещей, которая, кажется, все еще у нас под контролем. В такие сложные времена преображение убеждает нас в том, что мы не должны смотреть дальше собственных тел, что решение всевозможных личных и политических проблем находится внутри человека, а не во внешних неуправляемых структурах материального мира. Это вдохновляет нас стать изолированными гражданами-потребителями, которым для успешной и счастливой жизни не надо ничего, кроме коммерческой промышленности и услуг, которые она предоставляет. В соответствии с философией преображения, самыми важными отношениями, которые у вас есть в мире, являются отношения с одним человеком: с вами.
