«Самый модный — это, конечно, Иисус Христос»

Лидер группировки «Ленинград» не о музыке Сергей Шнуров продолжает шествие по музеям современного искусства. После санкт-петербургской «Эрарты» его работы приехали в Московский музей современного искусства: здесь только что открылась персональная выставка Шнурова «Ретроспектива брендреализма». Елена Кравцун поговорила с молодым художником о брендах, моде и стилистических спорах. «Брендреализм» — авторская концепция Сергея Шнурова, согласно которой человек XXI века живет в среде искусственно сгенерированных продуктов-брендов, наивно полагая, что все эти проявления, результаты человеческого труда и прогресса и есть реальная жизнь. На выставке в ММОМА представлена живопись, арт-объекты и инсталляции Шнурова. Консультант — Дмитрий Озерков, заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, руководитель проекта «Эрмитаж 20/21». — Сергей, как вы думаете, получит ли брендреализм как художественное течение дальнейшее развитие? — Вы имеете в виду последователей? — Да, возможно. — Нет, я думаю, нет. — А в вашем творчестве он будет развиваться? — Ну, я буду придерживаться этого русла, если сочту это актуальным, созвучным и резонирующим. Но клятвы верности давать не собираюсь. — Выставка называется «Ретроспектива брендреализма» — создается ощущение, что это уже сложившееся течение. — Ну вы же понимаете, что это спекуляция, навязанная мною. И хочется, естественно, чтобы были такие ассоциации, чтобы зритель думал, будто брендреализм — что-то существующее испокон веков. — О, вы достигли цели. А с чего вообще началось господство брендов? Было тут какое-то отправное историческое или геополитическое событие? — Ну, сейчас придется окунуться в совсем антропологическую тему. Наверное, все началось в тот момент, когда обезьянье сознание стало первобытным. Когда у нас появились образы. — Визуальные? — Да. Визуальные и смысловые образы — так называемые духи, анимизм и вот это все. Так что с тех самых пор все и началось. Бренды формируются там. — То есть наскальную живопись уже можно считать брендом? Даже при том, что не было ни названий, ни имен, это же полностью анонимное искусство. — Нет, смотрите, это не про искусство, а про понятие. Вот есть лес, а есть дух леса. И вот этот дух леса — это уже, конечно же, бренд. — Сюрреализм какой-то. — Ну мы живем в сюрреализме. — А те, кто любит бренды? С вашей точки зрения модники — это кто? И вообще, любители брендов нормальные или психи? — Ну это, скорее, люди увлекающиеся. Есть те, кто подвержен влиянию бренда, кто за ними гонится, так называемые модники как раз. А есть люди, отрицающие бренды, ходящие в условном камуфляже. Они говорят: «Мы не любим эту вашу моду». Хотя камуфляж тоже бренд. Независимо от того, сторонник ты или противник бренда, ты находишься в этой проблематике. Ты все равно так или иначе вынужден как-то относиться к бренду. Поэтому брендреализм всеобъемлющ. — Для вас самого что такое мода — тряпки, скажем так, или философия? — Ну, я не историк моды. Для меня мода — это какие-то знаки. Я слежу за модой как исследователь, я вижу, что в моде отражаются политические перемены, социальные тенденции. Скажем, я слежу за тем, как изменяется стиль одежды того же самого Навального. Да. Изменения в его стиле говорят гораздо больше, нежели любая статья в газете «Коммерсантъ». Вот, к примеру, было Временное правительство, где сидели люди во фраках, в цилиндрах, некоторые с эполетами. И тут приходит им на смену совершенно новый, спортивный стиль. Кожаные куртки, галифе, строгое-спортивное, военно-спортивная одежда. Сразу понятно, что такое новое хлопнет этих «эполетов». —А сегодняшние тенденции вам тогда о чем вам говорят? — Давайте возьмем медиапротивостояние Алишера Усманова и Алексея Навального. Оно же стилистическое. Навальный помоднее, у него лучше монтаж, у него лучше операторы, у него лучше рубашка, он актуальнее. Поэтому Навальный некоторым образом выигрывает, но у Алишера Усманова тоже есть шанс. Он может педалировать традиционность и тем самым выиграть, что он и делает. Вообще их противостояние — это, конечно, спор стилей. — В каких городах вообще люди больше подвержены влиянию моды? Москва, Нью-Йорк или Париж? Это как-то связано с географией? — Нет никакого увлечения модой, есть города, которые моду создают. И это Нью-Йорк. Москва пытается пародировать Нью-Йорк, но она не создает моду. Куртку с капюшоном, например, придумали в Нью-Йорке. Да много чего там модного придумали. — У вас есть любимые модные герои или героини вне времени? — Ну смотрите, самый модный — это, конечно, Иисус Христос. Никто моды на него не отменял, она до сих пор есть в разных ее проявлениях. Jesus Christ Superstar. — В современной жизни что вы больше всего любите и ненавидите? — Я ненависть не приемлю. Если ты что-то ненавидишь, ты это не можешь исследовать. Вообще, вот эти все чувства влюбленности, ненависти, яркие эмоциональные выплески мешают тебе думать, они мешают рассматривать явление, как оно есть. Почему так много отрицательных высказываний по поводу мата в песнях «Ленинграда»? Потому что люди просто не задумываются, что мат — это всего лишь слова, необязательно ругательные. И воспринимать это так однозначно эмоционально по меньшей мере глупо. Короче, это мешает людям жить с открытыми глазами. — Отвлекусь от слов. Я никак не пойму, кто у вас на футболке изображен? — Аркадий Северный. Это группа «Два брата и лопата», это группа «Чайка», это группа «Братья Жемчужные» и Аркадий Северный, это великий русский блатной шансонье, тогда, правда, не было такого слова, «шансонье», это 1970-е годы. Это наш Джонни Кэш. — Вы эту футболку специально сделали? — Мне ее подарили, но я вообще очень люблю Аркадия Северного, я ведь нахожусь в русской песенной традиции, было бы странно, если у меня здесь был бы Элвис Пресли. Скоро начнется юбилейный тур «Группировки Ленинград» — «20 лет на радость!». Московский концерт состоится 13 июля на стадионе «Открытие Арена»