Расстрелявшего сослуживцев Шамсутдинова признали жертвой насилия. Но это не спасет его от тюрьмы

В Чите (Забайкальский край) присяжные признали солдата-срочника Рамиля Шамсутдинова виновным в расстреле восьмерых сослуживцев, но заслуживающим снисхождения. Это означает, что на пожизненное лишение свободы рядового не осудят: ему грозит не более 20 лет колонии. Защите удалось доказать, что причиной трагедии в военной части в поселке Горный стали неуставные отношения, а вовсе не нежелание Шамсутдинова выполнять приказы командира. За всеми этапами следствия и суда по громкому делу следил корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

Присяжные заседатели по делу Рамиля Шамсутдинова провели в совещательной комнате больше трех часов. Единогласно они признали рядового виновным, что не вызывало сомнений, учитывая характер преступления. Однако большинством голосов коллегия признала, что рядовой заслуживает снисхождения. А это означает, что пожизненного срока у Шамсутдинова не будет.

Следствие пыталось доказать, что причиной трагедии стало нежелание срочника исполнить приказ командира — убитого им старшего лейтенанта Пьянкова, а дедовщина и прочие неуставные отношения никакой роли в этом деле не сыграли. Обвинение также настаивало, что решение расстрелять сослуживцев возникло у рядового не спонтанно, а он заранее подготовил план преступления. Защита говорила об обратном — и именно с этим согласились присяжные.

Забайкальский край, закрытое административно-территориальное образование (ЗАТО) поселок Горный — здесь дислоцируется несколько частей 12 главного управления Минобороны — того, которое контролирует и обслуживает ядерный щит России.

Одна из них — воинская часть (в/ч) №54160, ремонтно-техническая база. Среди других подразделений в ней есть рота электротехнических средств заграждения и охраны — специальное подразделение, которое обеспечивает защиту всей базы и особый пропускной режим на ней.

Согласно приказу, дежурная смена охраны и обороны (ДСОО — так сейчас называют караул) состоит из 15 человек: три офицера (командир ДСОО, его заместитель и начальник ПНР — подразделения немедленного реагирования), два сержанта, проходящих службу по контракту (помощник начальника ПНР и водитель БТР), и десять военнослужащих по призыву.

25 октября 2019 года около 18:10 к воротам части подъехал армейский КамАЗ — на нем возвращалась с более чем трехсуточного дежурства сменившаяся группа: старший лейтенант Данил Пьянков (начальник ПНР), сержант-контрактник Роман Ковалев (помощник начальника ПНР), младший сержант-контрактник Коновалов (водитель боевой машины ПНР) и срочнослужащие — старослужащие ефрейтор Алексей Андреев, рядовые Егор Богомолов, Владислав Шпак, Артем Никишин, Анатолий Куропов, Александр Эрлих, Андрей Покотило.

Надо отметить, что у пяти «дедушек» (ефрейтора Андреева и рядовых Куропова, Никишина, Шпака и Эрлиха) это дежурство было последним за службу: уже подписали приказ об их увольнении в запас и на 26 октября им купили билеты до дома. Еще двум «старикам», Богомолову и Покотило, служить оставалось три-четыре недели.

Сегодня следователи поминутно восстановили картину трагедии в в/ч №54160 — и достоверно известно, как развивались события в роковой день 25 октября 2019 года.

...КамАЗ останавливается у ворот части, смена строится в колонну по двое и строем идет на комплекс подготовки дежурной смены охраны и обороны (КП ДСОО) — это примерно 50 метров.

Во главе строя — «деды» Никишин и Шпак, они несут опечатанный ящик со снаряженными магазинами к АК: перед заступлением в караул они получают патроны, снаряжают по четыре магазина на каждый автомат, после чего их опечатывают. Вся служба идет с оружием, но без патронов.

КП ДСОО — выложенная бетонными плитами площадка на территории части размером 18 на 5 метров, обнесенная сетчатым забором. На ней установлены несколько учебных мест, в том числе учебное место номер №3 — железный «стол снаряжения магазинов (обойм)» длиной 2,76 метра и шириной 80 сантиметров.

Строй через узкую калитку в заборе заходит на КП и направляется к столу для разряжения магазинов. На каждом военнослужащем — бронежилет и каска, у каждого — автомат, сумка с костюмом химзащиты Л1 и противогазом.

На КП ДСОО их встречают сменяющийся командир ДСОО капитан Владимир Евсеев и его заместитель, старший лейтенант Медведев: они должны присутствовать во время разоружения смены и следить за порядком. Но пока солдаты занимают свои места у стола, Медведев уходит в штаб — сдавать табельное оружие. Позже это спасет ему жизнь.

Как только все разместились у своих мест, Пьянков раздает плашки (деревянные дощечки с глухими отверстиями под патроны), затем вскрывает ящик и начинает раздавать магазины: достает, вслух читает номер и передает тому, за кем он закреплен.

Именно в то время, когда начальник ПНР раздает магазины, Шамсутдинов отворачивается от сослуживцев, откидывает приклад своего автомата в боевое положение, переводчик огня устанавливает в положение «очередями» и ставит оружие на землю прикладом вниз.

«Я все сделал быстро и незаметно», — скажет он на первом допросе всего несколько часов спустя. К этому моменту все солдаты караула получили по четыре рожка, и старший лейтенант Пьянков подал команду «Разряжай».

Бойцы подразделения немедленного реагирования патроны разряжают на время — кто быстрее: это их традиция, и скорость разоружения очень высока. Рамиль Шамсутдинов знает об этом — а потому магазины кладет перед собой не стопкой, а в ряд: так удобнее брать.

Как только раздаются звуки падения патронов на металлический стол, Шамсутдинов поднимает автомат на уровень груди, пристегивает рожок, передергивает затвор, делает два шага назад и открывает огонь.

Первый сектор стрельбы — те, кто справа от него, от ближнего к дальнему. Первым падает Куропов, затем Покатило, молодой солдат Алеев, Эрлих, затем — Графов, самый близкий товарищ Шамсутдинова еще с учебки. Последняя пуля ранит в плечо Пьянкова — и затвор встает на задержку.

Шамсутдинов отстегивает магазин, бросает его на землю, одновременно делая два шага вперед, берет со стола следующий рожок и вставляет его в автомат.

Падают Никишин, Богомолов, Андреев, Шпак, Ковалев. Следующий — капитан Евсеев — он стоит у соседнего учебного места, и до того момента не виден за плотно стоящей шеренгой срочников. Затем — прицельные выстрелы, опять в Пьянкова — и опять кончаются патроны.

Каким-то чудом пули проходят мимо сержанта-контрактника Коновалова, водителя БТР, который стоит слева от стрелка через одного человека, — и он, воспользовавшись этим, отбегает в сторону и прячется за щитами.

Шамсутдинов двигается в сторону выхода из КП ДСОО, по дороге делает контрольные выстрелы в обоих офицеров, Евсеева (он видел его второй раз в жизни) и Пьянкова. В это время затвор его АК-74М встает на задержку — кончились патроны.

Шамсутдинов берет новый магазин, присоединяет его к оружию, передергивает затвор — Андреев успевает выбежать за пределы КП ДСОО и отбежать от калитки примерно на пять метров. Короткая очередь — он падает.

За спиной Шамсутдинова лежит Богомолов — и в эту секунду он вскакивает и зигзагами бежит вглубь КП, где прячется за щитами. Но Шамсутдинов выпускает очередь — и убивает его. Потом раздается шум со стороны вышки, где прячется контрактник Коновалов. Шамсутдинов ждет его с оружием наизготовку, но сержант не выходит.

Проходя мимо ефрейтора Андреева, он видит, что тот жив, хотя тяжело ранен — но контрольные выстрелы в него не делает, надеясь, что тот будет умирать в мучениях. По дороге Шамсутдинов бросает сумку с защитным костюмом и противогазом. В автомате у него остается около 25 патронов.

Подойдя к штабу, Шамсутдинов выпускает очередь по окнам дежурного по части. На первом допросе он скажет, что хотел убить и дежурного, и помдежа, чтобы ему не препятствовали, на всех последующих будет утверждать, что просто хотел их напугать.

Выходить через КПП части Шамсутдинов не рискует — проход узкий, там стоит один дневальный, но вооруженный. Он направляется мимо спортивного городка к столовой — там есть вторые ворота. У столовой он видит гражданского работника ВС Олега Тихонова и требует от него отпереть замок ворот.

Тот говорит, что надо принести ключи, заходит в здание столовой и запирается там — Шамсутдинов по нему не стреляет. Пытаясь найти выход, он идет дальше, в сторону курилки, но там стоит группа военнослужащих, которые выкрикивают какие-то команды, — и Шамсутдинов разворачивается и идет к воротам столовой.

Там, увидев просвет между верхом створок и натянутой «колючкой», он пытается пролезть — но цепляется бронежилетом и застревает. Спрыгивает назад, пытается отжать створку — не получается. Оборачивается — и видит группу вооруженных людей: они подают ему команду: «Стой — стрелять буду».

В части в эти дни работала комиссия из Хабаровска, и в тот момент, когда Шамсутдинов открыл огонь, в штабе части командиры подводили ее итоги. Они прервали совещание, немедленно вооружились — и бросились искать стрелявшего.

Шамсутдинов был задержан в 18:40, примерно через 20 минут после первых выстрелов. Сопротивления он не оказывал, огня в сторону тех, кто его задерживал, не открывал.

Ефрейтора Андреева донесли до медсанчасти, где он скончался во время оказания медицинской помощи. Рядовые Шпак и Графов (однопризывник и товарищ Шамсутдинова) были доставлены в местный госпиталь, позже переведены в Москву. Шпак долго лечился и был признан инвалидом. Графов до сих пор находится в реанимации в состоянии комы. Эрлих и Коновалов физически не пострадали.

Уже на первом допросе Шамсутдинов заявил, что расстрелял сослуживцев из-за неуставных взаимоотношений: над ним и другими рядовыми, по его словам, издевались с четвертого дня в части. С четвертого — потому что по традиции первые три дня молодых никто не трогал — эти дни называли «золотыми».

Показания Шамсутдинов давал с первой минуты, причем развернутые и подробные, а потому версия следствия была сформулирована уже в первые сутки. Значительных изменений она со временем не претерпела.

Обвинение также подчеркивало, что позиция Шамсутдинова в части уборки туалета была принципиальной и последовательной. В своих показаниях он прямо заявил: в армии туалет убирать отказываюсь принципиально, потому что это проходной двор, и смысла в этом нет.

В российской армии вообще, и в в/ч 54160, которая была дислоцирована в поселке Горный Забайкальского края, в караул теперь заступают не на сутки (как это было во времена СССР), а сразу более чем на трое суток. Например, Шамсутдинов с сослуживцами заступил 22 октября в 16:30, а сменился 25 октября в 18:00.

Перед заступлением в дежурную смену весь расчет осматривается медработником, а результаты заносят в специальный журнал. Между прочим, там есть графа «обнаруженные телесные повреждения».

Впрочем, уже во время следствия выяснится, что это неправда: на голени Шамсутдинова сразу после его задержания обнаружат ссадины «давностью от пяти до семи суток».

В современной армии все несущие службу с оружием ежедневно должны осматриваться психологом, и караул ПНР под командованием старшего лейтенанта Пьянкова не был исключением. Но 22 октября по неизвестной причине руководитель пункта психологической разгрузки части Юлия Стафеева никого не осматривала.

Хотя в журнале есть запись об осмотре психологом, где указано, что у Шамсутдинова вторая группа нервно-психической устойчивости и он может нести службу с оружием.

24 октября начальник психологической службы обязана была приехать и посмотреть на состояние караула — но ей приказали присутствовать на стрельбах. А 25 октября Стафеева уже не успевала: она осматривала, как сама поясняет, ПНР ДСОО заступающей смены.

Иначе говоря, за трое суток караула психолог Юлия Стафеева ни разу не видела дежурную смену. А единственная беседа у нее была с сержантом Ковалевым — тот пожаловался ей на поверяющего из Хабаровска и сказал, что ему могут объявить выговор.

22 ноября 2019 года во время допроса с участием судебно-медицинского эксперта-психолога Шамсутдинову был задан вопрос про его пристрастия к компьютерным играм. Он ответил, что лет с 14 играл в шутер Counter-Strike — но недолго, не более двух часов в день, потому что «потом надоедало». При этом он пояснил, что и у него, и у каждого из братьев был свой компьютер и что книжки он не читал.

22 октября 2019 года в 16:30 рядовой Рамиль Шамсутдинов и его сослуживцы заступили на дежурство, которое продолжалось до 18:00 25 октября — то есть чуть более трех суток. Они, естественно, получили боевое оружие — автоматы АК-74М и по 120 патронов к каждому.

Во время дежурства караул отдыхает не в казарме, а в караульном помещении на охраняемой территории. Порядок здесь поддерживает дежурная смена. Места уборки закреплены задолго: так, Шамсутдинов должен был поддерживать порядок в туалете, умывальнике и душевой.

Надо отметить, что Шамсутдинов заступал в караул третий раз за время службы, и всякий раз ему поручали уборку туалета, хотя устав предусматривает ротацию военнослужащих.

Сразу после заступления в караул 22 октября старший лейтенант Пьянков отправил дежурную смену по постам, а молодых солдат свободной смены (Шамсутдинова, Алеева и Графова), которые должны были спать с 20:00 до 02:00, построил в проходе помещения для отдыха караула и приказал стоя учить уставы внутренней службы.

Спать Пьянков им умышленно не давал — и сам в это время не спал. Затем, в два часа ночи, Пьянков отправил Шамсутдинова в бытовую комнату — продолжать учить устав. Спать он ему при этом запретил. С 04:00 до 05:00 Шамсутдинов нес службу в операторской, с 05:00 до 07:00 — возле оружейной пирамиды.

В семь утра привезли завтрак, после которого Шамсутдинов наводил порядок в закрепленных за ним помещениях. А затем — опять нес службу по распорядку караула — до вечера.

Только однажды за эти трое суток, 25 октября, между часом и тремя часами ночи старший лейтенант Пьянков отправил Шамсутдинова и других молодых солдат спать — в это время в караул с проверкой пришел заместитель командира части по политико-воспитательной работе подполковник Гарбуз.

Защита Шамсутдинова считает, что офицер боялся жалобы от молодых солдат и только по этой причине приказал им лечь, понимая, что они моментально заснут и тем самым ничего не смогут рассказать.

В караульном помещении установлены камеры, которые круглосуточно записывают все происходящее. Эти записи, изъятые следователем в первые часы после произошедшего, полностью подтвердили показания Шамсутдинова: на них видно, что во время, отведенное уставом для отдыха лежа, солдаты стоят в проходе. При этом командиры не обращают на вопиющее нарушение никакого внимания.

Между тем в деле Рамиля Шамсутдинова есть и другие, очень значимые факты.

Так, в протоколе задержания рядового от 25 октября 2019 года у него зафиксированы телесные повреждения: ссадина затылочной области, полученная им при задержании, резаные раны рук — следы от колючей проволоки, через которую он пытался перелезть, и ссадина давностью от пяти до семи дней на левой голени размерами 3 на 8 сантиметров.

Эта ссадина — след от многочисленных ударов берцами по ногам, которые ему постоянно наносил «дед» Руслан Мухатов. Этот солдат был задержан накануне своего дембеля, отправлен под суд и приговорен к штрафу — за грубые нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими. Приговор в отношении него вступил в законную силу.

Кроме того, в материалах уголовного дела есть частное определение на имя командования части, в котором прямо указывается: следствием доказаны факты злоупотреблений и неуставных отношений, допущенных старшим лейтенантом Данилой Пьянковым в отношении как Шамсутдинова, так и других срочнослужащих.

Через три дня после прибытия в часть Шамсутдинова и других молодых бойцов стали избивать и старослужащие, и контрактники. По словам самого Шамсутдинова, он лично игнорировал избиения и оскорбления, а другие сослуживцы реагировали по-разному: кто-то терпел и молчал, а кто-то весь день ходил поникший.

«Оскорбления и унижения происходили не только со стороны контрактников, но и со стороны военнослужащих более раннего призыва», — расскажет потом Шамсутдинов и назовет своих обидчиков: Руслана Мухатова, Салавара Абдрахманова, Руслана Ибряева, Игоря Бондаренко и других.

Гособвинение при этом говорит, что по всем заявлениям Рамиля Шамсутдинова была проведена проверка, Мухатов осужден, а в отношении остальных принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела — по разным причинам. Кроме прочего — в связи со смертью.

Это касается и офицера Пьянкова, и ефрейтора Андреева — многочисленные свидетели однозначно говорят, что последний вынуждал Шамсутдинова убирать и закрепленную за ефрейтором территорию (бытовую комнату, раздевалку и сушилку).

Эксперты дали однозначное заключение: состояния аффекта у Шамсутдинова не было, он действовал расчетливо и последовательно, осознавая и характер, и последствия своих действий. Именно этот вывод и лег в основу позиции гособвинения.

Но защита с этим не согласна. По словам Равиля Тугушева, обращает на себя внимание следующий факт: в экспертизе, проведенной в Национальном медицинском исследовательском центре психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского, никак не дана оценка тому факту, что Шамсутдинов практически не спал, и, соответственно, не исследовано его психофизическое состояние.

Защита считает, что это — ключевой факт, который остался неизученным. Независимые специалисты, к которым обратились адвокаты, приходят к противоположенным выводам.

25 октября сразу после того, как Шамсутдинов отказался мыть туалет, а точнее — отчищать унитаз от ржавчины, Пьянков построил солдат в центральном проходе и дал команду «Костюм Л1! Газы». По этой команде личный состав должен надеть костюм химической защиты Л1, причем сделать это за 4 минуты 30 секунд.

Но никто не пошевелился, и офицер дал команду «Л1 — отбой», после чего распустил строй. То есть налицо был явный отказ выполнять приказ.

На Шамсутдинова сразу же набросились «деды»: Покатило нанес ему удар кулаком по почкам, Никишин схватил за грудки и стал орать «почему мы из-за тебя должны все в Эльку [костюм Л1] внизываться?!», а Эрлих стал оскорблять. Всю эту сцену наблюдал старший лейтенант Пьянков.

Дождавшись паузы в криках «дедов», он обвинил Шамсутдинова в организации неуставных взаимоотношений. Сержант-контрактник Ковалев после этого открытым текстом пообещал утопить Шамсутдинова на следующем дежурстве и тем же вечером после возвращения в казарму проучить его за непослушание.

Вот и в момент заступления на дежурство 22 октября 2019 года старший лейтенант Пьянков решил проверить знание срочнослужащими требований воинского устава в части обязанностей караула. Проверка была выборочной: спрашивал он только солдат молодого призыва — Шамсутдинова, Алеева и Графова.

Свидетели показывали, что именно Шамсутдинов ответил все обязанности, а двое других не смогли. Тогда старший лейтенант Пьянков заявил: «Вы трое у меня ни одной минуты спать не будете!» Это свое слово он почти сдержал.

Шамсутдинова и двух его старших братьев воспитал отец в одиночку. Когда Рамилю исполнилось 11 месяцев, его мать собрала вещи и ушла из семьи, оставив трех сыновей мужу, — и за все эти годы ни разу не пыталась пообщаться с детьми. Она умерла в конце 2018 года.

Отец Шамсутдинова служил в милиции, неоднократно выезжал в командировки в Чечню (в том числе в горячие 1999-2000 годы). Во время реформы МВД он успешно прошел переаттестацию и стал полицейским. Уволился только в 2014 году — после тяжелого инсульта, когда полгода пролежал парализованным.

Выздоровев, Шамсутдинов-старший не стал сидеть дома, а пошел служить в МЧС, в пожарную охрану, где трудится и сейчас.

Оба его старших брата, отслужив срочную, заключили контракт с Минобороны и несколько лет продолжали службу. До призыва Шамсутдинов занимался греко-римской борьбой, принимал участие в соревнованиях и мечтал служить в спецназе. Уже в части в Горном он дважды заявлял о намерении продолжить службу по контракту.

При этом надо понимать, что до призыва о порядках в армии Рамиль знал не понаслышке — его единственный близкий друг, Антон Гомзиков, погиб при странных обстоятельствах 18 декабря 2017 года в Челябинске, где проходил службу во внутренних войсках по контракту.

Все до одного сослуживцы Шамсутдинова, в том числе — признанные потерпевшими, характеризуют его как исполнительного, доброго и отзывчивого человека, который после окончания срочной службы хотел продолжить служить по контракту. Все в один голос говорят, что никакой агрессии в нем никогда не было заметно. Тем ужаснее кажется его поступок.

В целом все обвинение по делу Шамсутдинова построено на результатах его самого первого допроса, который был начат 26 октября в 00:55 и продолжался (с перерывом на прием пищи) до четырех часов утра.

При этом после задержания поспать ему так и не дали, так что к тому моменту он бодрствовал более 23 часов, а суммарно недоспал по меньшей мере 16 часов. Именно в протоколе этого допроса записано, что умысел на расстрел сослуживцев возник у Шамсутдинова заблаговременно — еще 24 октября и даже раньше.

Позже от этих слов Шамсутдинов и его защита откажутся, объяснив подпись под протоколом именно накопившейся усталостью Рамиля. Но и следователь, и гособвинители указывали именно на эти показания.

Относиться к этому факту можно по-разному, но в уголовном деле о расстреле в ЗАТО Горный в любом случае достаточно данных, говорящих о неблагоприятной обстановке в гарнизоне.

Между тем по итогам проверки, проведенной комиссией из Москвы, воинская часть №54160, где служил Рамиль Шамсутдинов, была расформирована. Причины этого держат в секрете, но можно предположить, что исправить положение дел в части командование 12 главка МО сочло невозможным.