Почему сотни женщин Таджикистана хотят свести счеты с жизнью
Тема дискриминации женщин поднимается чаще, но о последствиях, к которым она ведет, умалчивают. Даже если эти последствия носят национальный характер. «Рамблер» узнал, что самосожжение – это распространенный способ свести счеты с жизнью среди жительниц Таджикистана. Редакция выяснила, что толкает женщин на отчаянный шаг.
Исследователи американского института Гэллапа выяснили, что 85% населения Таджикистана – верующие. Таджикистан считается самой религиозной страной Центральной Азии, жители которой исповедует ислам. В исламе самоубийство приравнивается к тяжкому греху. Причем, грех самоубийства считается тяжелее греха за убийство другого человека.
По данным МВД, в 2011 году 277 таджикских женщин попытались свести счеты с жизнью. А за весь период 2015 года в Таджикистане было зарегистрировано 624 случая самоубийств. При этом эксперты не доверяют этой статистике, считая их заниженными.
Женщин, которые решились на самоубийство, не останавливают ни страх перед смертью, ни религиозные запреты, ни опасения за будущее детей. И если раньше девушки совершали суицид через повешение или употребление уксуса, то сейчас выбирают публичное самосожжение.
Впервые самосожжение возникло в виде радикальной формы протеста. В 1920-1930-х годах в советских республиках Центральной Азии проводилась кампания «Худжум». Тогда женщинам предложили снять паранджу и начать светскую жизнь. Решиться на это было не просто, девушки оказались между двух огней. C одной стороны, давление советских руководителей. С другой – религиозные нормы. В то время борцы за сохранение традиций преследовали тех, кто осмелился снять паранджу. Тогда впервые 203 женщины из республик Центральной Азии избрали путь самосожжения.
Психологи объясняют это тем, что суицид в таком виде – это средство демонстрации личной проблемы на социальном уровне. Культура замалчивания не дает женщинам добиться правосудия, не дает быть услышанными. В Таджикистане важно мнение соседей и родственников, поэтому жаловаться нельзя. Женщин-самоубийц, которые попадают в ожоговые центры, регистрируют как жертв несчастного случая.
Тема домашнего насилия считается табу, так как это «личное дело каждого». Но если раньше жертвы выбирали повешение, утопление или употребление уксуса или таблеток (не привлекая внимания), то потом принялись «выносить сор из избы», демонстрируя масштаб проблемы.
Таджикский дипломат и политик Зафар Сайидзода считает: «Предпочтение этого способа самоубийства в основе связано с почитанием культа огня, который якобы очищает душу и прекращает моральные страдания».
Главный мотив, который объединяет большинство сегодняшних случаев самосожжения – домашнее насилие, в том числе сексуальное, со стороны мужа или родственников. Иногда ситуацию накаляет появление второй жены, хотя полигамия в Таджикистане незаконна.
Социолог Х.О. Хушкадамова еще в 2008 году исследовала явление самосожжений. По ее мнению, женщины совершавшие самосожжение, верили, что делают правильный выбор, так как не могут защитить семью и детей от насилия. Автор выделяет два вида актов самосожжения: сознательный и спонтанный, когда женщина совершает действие в состоянии аффекта.
«После очередных побоев я не выдержала, забежала в сарай, облилась соляркой, подожгла себя и выбежала на улицу, чтобы он увидел меня», - говорит Гульсифат в интервью русской службе BBC.
В таких обществах традиции сильнее законов. Таких случаев много и они повторяют друг друга. Малообразованных женщин рано выдают замуж, благополучие зависит от того, каким человеком окажется будущий муж. Возвращение в родительский дом женщинами не рассматривается – позор.
Без образования и рабочих навыков, у них нет способа прокормить себя и детей. Ловушка из культурных рамок, психологического давления и экономической несостоятельности оставляют за женщинами один доступный выход.
«Соломенные жены» и жертвы равнодушия – так в СМИ описывают женщин, решившихся на отчаянный шаг. Массовую эпидемию самоубийств называют культурным феноменом и списывают на обычаи. Но важна жизнь каждого человека. Поэтому сотни смертей как сигнальный костер, взывают не к личной драме, а к проблеме масс, которую никто не решает.