Вячеслав Зайцев: В моей жизни была и мистика

Когда речь заходит о Вячеславе Зайцеве, то само собой «всплывают» эпитеты: гениальный, великолепный, безумно талантливый. Вячеслав Михайлович – признанный модельер во всем мире. Но прежде всего, он – национальное достояние России. Несмотря на все титулы и награды, он остается в общении простым, искренним и очень, очень позитивным человеком. В этом можно убедиться, когда поговоришь с ним. Мое нищее детство Родился я еще в прошлом веке, в 1938 году, в прекрасном городке Иванове. Мамочка моя была простой фабричной девчоночкой. А папа работал массовиком – затейником в местном доме культуры. У моих родителей был гражданский брак. Так уж получилось. Мамочка любила одного мужчину, а жить стала с другим, с моим отцом. Папа очень любил маму, но она не могла ответить ему взаимностью. Видно, до конца своих дней любила того единственного. Почему же она сошлась с моим отцом без любви? Так получилось, что она отдалась ему. А в то время как? Раз была с мужиком, то и живи с ним. Так и жила. Жили они спокойно, не ругались, рожали детей. Первая родилась моя сестричка. Назвали ее Галиной. Но она умерла в младенчестве. А потом уже родился я. И живу до сих пор. Я часто вспоминаю свое детство. Детство мое было нищее, но рядышком всегда была мамочка. Да, я «маменькин сынок»! И очень горжусь этим. От своей роднулечки я получал только любовь и заботу. Мамочка последний кусочек мне отдавала. Да и время было какое? Голодное время! Мне все время хотелось есть! Жили мы бедно. Мамочка пласталась на работе, папа круглые сутки веселил народ, а денег не хватало. Вот я маму помню до мелочей: ее руки, ее улыбку, ее волосы, ее усталый голос. А папу, конечно, не помню. Родился я перед началом войны, а когда Левитан объявил , что немцы напали на СССР, то всех здоровых мужиков позабирали на фронт. И мой отец ушел воевать. Воевал, выжил, дошел до Берлина, но… попал в лагерь военнопленных. Уж не знаю, как так получилось, но в то время многие пострадали безвинно. Кто разбирался в то смутное время с рядовыми солдатиками? Но с войны отец отправился не в Иваново, а в лагерь. И жили мы с мамочкой вдвоем. Тяжко было! Послевоенное время, разруха, голод. Я еще мальчишка, да измученная мама. Сложно было и потому, что ко мне приклеилось – «сын изменника». Но жили, выжили. С нашей довоенной квартиры нас выгнали, и мы снимали жуткую комнатку в частном домике. Комнатка была малюсенькой и очень страшной. Мне тогда так казалось. Мамочка часто работала в ночную смену и я оставался один. Сидел в темноте и боялся. Боялся храпа соседа, боялся шагов за окном… Я же ребенок войны. Страх мой усилился, когда мамочка мне прочитала повесть Гоголя «Сорочинская ярмарка». Помнишь, там есть момент, когда свиное рыло в окно заглядывает? Как же я боялся этого рыла! Когда мамы ночами не было дома, то я по сто раз смотрел в окно, видимо, ожидая этого свиного кошмара. До сих пор у меня остался этот страх. До сих пор я в своем доме запираю хорошенько все двери, зашториваю окна. Послевоенное время – очень тревожное время. Везде шныряли банды. Разгул бандитизма, разбои. Говорухин в своем фильме « Место встречи изменить нельзя» все верно показал. Да, врывались в дома, грабили, убивали, вещи выносили. Я тоже столкнулся с этим… Но Бог меня миловал. Однажды ночью я слышу явные шаги под нашими окнами. Видно, не один человек ходил… Ходили долго, шептались долго. У меня душа «в пятки ушла». Думаю, ворвутся сейчас, искалечат меня и… отберут туесок с моей брусничкой. Да, да. Мамочка, по случаю, достала бруснику, и я лакомился ею. И волновало меня в тот момент то, что останусь я без своего лакомства. Но все обошлось. Походили, походили под окнами и ушли. Сложно было жить, но весело. Да, да. Когда я пошел в школу, то сразу же записался в «певческий» кружок. Я же хорошо пел. Да и нравилось мне это. А еще отлично читал стихи. Всегда выступал на утренниках. Мамочка гордилась мной. Я даже на время забыл, что я «сын изменника Родины». Но настал момент, когда мамочка сказала, что мы поедем в Харьков… Она узнала, что на Украине в лагере находится мой отец и решила его разыскать. Это был страшный поход: ехали на перекладных, шли пешком до Харькова, но добрались. Нам повезло. Мамочка нашла отца. Я только помню, что за колючей проволокой было много изможденных, исхудавших людей. И помню крик мамы: « Вот! Это твой отец!». Но лица я его тогда не увидел. Все эти несчастные были похожи друг на друга. А когда мы вернулись в Иваново, то мамочка заболела. Сказались нервы. Ее положили в больницу и я один остался на хозяйстве. Но я не растерялся! Нужно же было выхаживать мамочку. Каждое утро я приходил на рынок и … пел. А добрые люди подавали мне. А потом все, что «заработал», я менял на хлебушек, и относил маме. Так и выжили. Ну вот…Что же ты, Таня, плачешь? Пришла брать интервью, а у самой слезы. Расстроил я тебя. Но это моя жизнь, жизнь ребенка после войны. Но самое неприятное для меня , во всей этой жизни, были насекомые. У нас в коридоре стоял огромный сундук, который всем мешал. И мы решили, что от него нужно избавиться. Когда открыли его, то там была старая одежда. Видно, осталась от прежних жильцов. А по этой одежде скакали клопы. Жуть, сколько их было! А еще донимали крысы. Как ночь, то они шныряют. Я завел кошку, но крысы ее просто разорвали. Вот так и жили. А когда я закончил школу, то решил, что буду поступать в военное училище, но меня туда не взяли. Я же числился сыном «изменника Родины»! Вот и пришлось мне поступить в химико–технологический техникум. Специальность у меня была замечательная – художник по росписи тканей. Учиться мне нравилось. Это было мое. Я сидел с утра до вечера и учился. Конечно, я понимал, что образование мне даст выход в другую жизнь. Жизнь без клопов и крыс. И я просто обязан был позаботиться о своей маме. Вот я и учился усердно. Закончил техникум отлично и решил, что нужно ехать в Москву. В Москве институты, в Москве – другая жизнь. Москва, институт, первая любовь Я уже говорил, что закончил техникум на отлично, и меня, как лучшего ученика решили отправить в Москву для продолжения образования в текстильный институт. Приехал в Москву и сразу же поперся в общежитие. Главное – жилье. Но меня поселили в общежитие только на время экзаменов. Сказали мне, что если я поступлю, то жилье должен искать сам. Вот такие были правила. Но для меня было главное, что я в Москве. Ох, как я старался попасть в институт. Сдал необходимые для отличника два экзамена по живописи и рисунку и был зачислен. Вот так я стал московским студентом. Но на экзаменах я проявил хитрость… Решил, что не буду продолжать учиться на художника по тканям, а поступлю на факультет дизайнера одежды. И поступил. Я считал, что эта профессия поможет мне остаться в Москве. В Иванове мне же ничего не светило. А мамочка, которая работала прачкой, мне ничем помочь не могла. Я должен был пробиваться сам. И я старался. Учился до умопомрачения. Но студенческая жизнь не осталась в моей памяти очень светлым пятном. Когда началась учеба, то нужно было искать себе жилье. Мне повезло. У наших знакомых в Иванове были родственники в Москве, которые имели детей, но не имели няньки. Муж с женой много работали: рано уходили на службу и очень поздно возвращались. А на детей совсем не хватало времени. Вот я подрядился к ним нянькой и получил угол. Утром отводил пацанов в садик, а вечером забирал, кормил, укладывал спать. Знаешь, я никогда никакой работы не гнушался. Я с детства привык трудиться. Привык выживать. А потом мне повезло. Мне дали место в общежитии. Конечно, не просто дали, а за «заслуги». Учился я отлично и принимал активное участие в комсомольской жизни института. У меня отлично получалось рисовать стенгазеты, агитировать студентов на субботники. Одним словом, проявлял себя активным советским студентом (смеется). А когда получил место в общежитии, то был не рад. Почему? Я не сдружился с ребятами из комнаты. Меня просто не любили. Видимо, не нравилась моя активность, не нравилось, что я постоянно учусь, а не пью водку. И с детства я терпеть не мог бардака в комнате, а ребята постоянно устраивали бедлам. Я делал замечания и наши «беседы» перерастали в ругань. Но дело прошлое… В институте я серьезно влюбился. Ее звали Мариша. Тонкая, умная, красивая девушка. И из очень приличной семьи. Мама Мариши была балериной, а папа работал летчиком–инженером. Кстати, я всегда очень нравился девушкам. Еще в Иванове мне местные девчушки оказывали знаки внимания: приглашали на танцы, свидания. Но «зацепила» меня Мариша. Я ей тоже сразу понравился. Видимо, за веселый нрав. Встречались мы не очень долго, и в 1959 году сочетались законным браком. Свадебного платья у невесты не было, да и я был в стареньких брючках, но на бутылку шампанского денег хватило. Конечно, свадьбы мы не устраивали: жених с невестой и два свидетеля. Мало того, мы решили сделать сюрприз родителям невесты: поженились и приперлись с этой новостью к маме и папе Мариши. Мама моей жены даже на порог нас не пустила! Пришлось пить шампанское на лестничной клетке. Но мы были счастливы. Родители Мариши меня не приняли. Они считали, что я «охотник» за московской пропиской и за московской барышней. Конечно, при таком отношении, мы вместе жить не могли. И моя теща сделала нам «квартиру»: сняла для нас подвальное помещение в доме, где сама жила. Так мы с Маришей и прожили всю нашу семейную жизнь в подвале. Там и родился мой сын Егор. Жили мы с женой бедненько. Я подрабатывал все время. И уборщиком работал, и давал уроки рисования. А что делать было? У меня стипендия двадцать рублей! А я должен и мамочке своей отсылать деньги и семью содержать. Крутился, как мог. Когда закончил институт, то мне предложили распределиться во Владивосток или же в московскую область, в экспериментально –техническую швейную фабрику. На этой фабрике шили спецодежду. И что мне оставалось делать? У меня же семья! Какой Владивосток! Я окунулся в мир спецодежды. Фабрика находилась в Бабушкине. Это местечко недалеко от Москвы. Условия работы оставляли желать лучшего. Но я был полон сил и идей. И все свое время находился на фабрике: рисовал эскизы, придумывал модели. Но моя любимая работа стала причиной развода с моей женой. Мариша была очень ревнивая девушка. Ревновала меня постоянно. Конечно, я ее понимаю. Я работаю в женском коллективе, пропадаю сутками на фабрике… Мало ли что… Но меня интересовала только работа. Но жене я это объяснить не мог. Она просто ревновала. И один раз, когда я вернулся с работы домой, то меня просто не пустили в квартиру. Кстати, решение о нашем расходе Мариша принимала вместе со своей мамой. Моя жена была всегда послушной дочерью. Конечно, она могла высказать моей теще все, что думала, но быстро остывала. А тещенька пользовалась этим: пилила, пилила жену, наговаривала на меня, ругала меня. Вот так меня и выставили за порог. Ушел в чем был. Первое время жил у друзей, а потом уже появилась своя комната. Первый успех, Екатерина Фурцева Работа всегда занимала в моей жизни очень важное место. Конечно, я ждал признания. И первый успех ко мне пришел, когда я работал на фабрике спецодежды. Все началось с того, что мне предложили первую серьезную работу – создать коллекцию телогреек для заводских рабочих. Мне всегда нравились народные мотивы, и я сделал стеганые телогрейки из цветного ситца. Конечно, руководство фабрики было в шоке. Меня просто затравили. Но нет худа без добра. Когда, на приемном совете, я показывал свои телогрейки, то в зале оказался один французский журналист, который заинтересовался моей «русской экзотикой». Он сделал со мной большое интервью с фотографиями моей коллекции, которое было опубликовано во Франции. Это было начало «большого пути» (смеется). После этого интервью обо мне заговорили в Европе. Заговорили, как о русском дизайнере одежды. Мне было приятно, но особых почестей, тогда, в России я не удостоился (смеется). А потом наступил переломный 1965 год. Меня «заметили»! Мне предложили стать художественным руководителем экспериментально–технического цеха Общесоюзного Дома моделей одежды. Какие же талантливые ребята со мной работали! Наша группа занималась разработкой новых моделей одежды для всей страны. Я начал творить… Я стал смелым, перестал поддаваться влиянию «руководства». Я понимал, что только индивидуальностью можно чего–то добиться в профессии. Все, что я создавал, то делал на подсознательном уровне. Но это было замечательно, ново. Конечно, я спорил с начальством, отстаивал свои позиции (смеется), но не всем это нравилось. Многие мои идеи «рубили на корню». И я не выдержал – ушел в сферу бытового пошива. Работал в ателье. Я был разочарован, пребывал в депрессии, но работал. Кстати, меня спасла пресса: обо мне много писали. И я понял, что нужен и интересен. И это придало мне силы. Я работал не покладая рук. Работа у меня была, идеи были, а своего угла не было. Все скитался по друзьям, да по съемным квартиркам. Но и тут мне улыбнулась судьба. Вернее, помогли мои друзья – товарищи. В ателье, где я работал, обшивались и врачи, и ученые, и деятели искусства (смеется). А я человек общительный, вот и познакомился – подружился со многими. Мы тепло общались с прекрасным режиссером (тогда еще юной девушкой) Ларисой Шепитько, с Володей Высоцким, с молоденькой Галей Волчек. Частенько устраивали посиделки: пели песни, обсуждали фильмы, рассуждали о жизни и искусстве. Прекрасное было время. И в один замечательный момент, к Ларисе (Шепитько) пришла в гости подруга (а мы тогда собрались у Лары), которая была «вхожа» к самой Екатерине Фурцевой. Ларисочка замолвила за меня словечко: попросила подружку показать Екатерине Алексеевне мои эскизы, объяснить, что я «молодое дарование» скитаюсь по съемным квартирам. Спасибо, подруге! Она исполнила просьбу Ларисы. Разговор с Фурцевой состоялся. А я получил однокомнатную квартиру в Новогиреево. И был совершенно счастлив. Мои модели, Галина Брежнева. Я очень часто вспоминаю своих первых профессиональных моделей. Я уже тогда работал модельером в Доме моды на Кузнецком мосту. Какие же девки были красивые. И все образованные, со знанием иностранных языков. В то время, профессия «модели» была новая и необычная. Кстати, за нее очень хорошо платили. Мои девушки получали по девяносто рублей за показ. А это было очень существенно. И, конечно, зарубежные поездки. Это было окно в «другой мир». Кстати, почти у всех моих девушек хорошо сложилась личная жизнь. А как иначе? Девки мои всегда были на виду, хорошо одевались, были ладненькие, красивые. И замуж выходили за дипломатов, иностранцев, ученых, артистов. Например, Таня Шигаева, стала женой Никиты Михалкова. А имя Милы Романовской тогда гремело на всю Москву. Милка была яркая, смелая, одаренная и двигалась, как пантера. Нашла себе художника, вышла замуж и уехала в Америку. Кстати, очень хорошо там прижилась. А вот моей любимицы Регины Збарской больше нет. Она погибла. Руки на себя наложила. Очень ранимая девушка была, выросла в детском доме, да и Бог счастья не дал. Не везло ей в любви. Все мужики не те попадались. Вот и не выдержала она очередного разочарования. Две попытки уйти из жизни удалось «купировать», а третья – получилась. Вот и такая судьба бывает. Много страшных, забавных, печальных, курьезных моментов было в моей жизни. Вот ты спрашиваешь, кого из «сильных мира сего» я одевал? Многих. Я не люблю об этом говорить, но ладно… Одевать «сильных мира» и их семей – морока. Они привыкли, что им все должны. Да, я шил и жене, и дочери Косыгина, и жене Шеварнадзе, и одевал дочку и внучку Леонида Ильича Брежнева. Но ничего позитивного сказать не могу. И смех, и грех. Обратилась ко мне в Дом моды жена Шеварнадзе: уж больно ей понравилось одно платье. Конечно, я согласился сшить для нее. А примерка должна была проходить на правительственной даче. А до этой дачи ехать не один час. Но поехал. Приезжаю. Встречает меня хозяйка и говорит : « Давайте мерить платье». А я голодный, пить хочется… Вот и попросил у нее чашечку кофе. Она принесла мне банку растворимого кофе. Просто банка и кипяток! Я набрался наглости и попросил сливки. Мне принесли сливки. А потом я попросил еды! Да, еды! Раскрутил ее на обед. И смех, и грех. А что касается семейство Брежневых, то это отдельная история. Ко мне в Дом Моды приходила и Галина, и ее дочка Виктория. Все, что им понравилось – забирали! Но никогда не платили. Видимо, денег не было (смеется). Еще лучше история произошла с женой и дочкой члена Политбюро товарища Косыгина. Заказала мне супруга Косыгина сшить ей костюм. Пожалуйста! Даже сумму оговорили – двадцать рублей. Сшил я все в срок. Клиентка довольна. Даже пригласила меня сходить с ее дочерью в театр. Конечно, я согласился. В антракте Татьяна (дочь Косыгина – пр.ав) протягивает мне конверт со словами: « Мама просила вам передать». Я заглянул в конверт, а там… половина суммы. Конечно, я спросил про другую половину. В ответ услышал: « А остальные деньги мама за билеты в театр вычла». Вот такая история. Могу сказать, что с глубоким уважением я относился к тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой. Она много у меня заказывала вещей, и всегда пыталась оплатить их. Почему пыталась? Я не брал деньги у Екатерины Алексеевны. У нас были просто дружеские, теплые отношения. Это я сшил ей «маленькое черное платье». Какая красотка она в нем была! Кстати, это платье она очень любила. Мистика или Провидение Я часто думаю, что в жизни я многим обязан Провидению. В моей жизни всегда присутствует «МИСТИКА». Да, я верю, что существуют «небесные силы», которые могут управлять человеком. Я на себе испытал это. Было время, когда я решил, что хватит быть одному! И сошелся с женщиной. Мы работали вместе. Она мне была симпатична: веселая, теплая, заботливая. Ну чем не спутница жизни? Стали жить вместе. Все хорошо, но… Я эстет по натуре, и мне сложно видеть каждое утро рядом в постели пухленькое тельце. Но и это не беда! Я долго жил один и привык к одиночеству. А когда на меня обрушился шквал удушающей любви, то я просто стал задыхаться. И предложил «моей женщине» расстаться. А на следующий день я попал в жуткую аварию. Еле остался жив. Попал в больницу. «Моя женщина» узнав об этом стала меня навещать. Она ухаживала за мной, готовила еду, была очень трогательной. Когда я выписался из больницы, то, разумеется, стал жить с ней. Но наша жизнь была недолгая. Мы расстались. Но не смог я с ней жить! А как расстались, то и начались проблемы: болит голова постоянно, накатывает депрессия, дела не идут. Я уже не знал, что делать?! Но спас меня мой сын Егор. Вернее, его подруга. Она потомственная колдунья. Пришла к нам в гости, посмотрела на меня, стукнула меня в лоб и… все. Все, как рукой сняло. Я почувствовал себя нормальным, здоровым человеком. А спустя время мать «моей бывшей женщины» стала чахнуть и умерла. Только потом я узнал, что на меня она сделала приворот. А когда мне его сняли, то на нее пошла «обратка». Удивительный случай со мной случился в Индии. Одному махарадже понравились мои костюмы, и он пригласил меня посетить его страну. Ну кто откажется от такого приглашения? Меня поселили в шикарную гостиницу, полный сервис, много слуг. Я был в восторге от такого приема! В одну из ночей я просыпаюсь от чувства тяжести. Смотрю, а на моей груди сидит жирнючая крыса и смотрит не мигая на меня. Я чуть от страха не умер! А эта крыса посмотрела на меня и спокойненько ушла. На следующую ночь у меня новый сюрприз. Засыпаю в полной тишине, а просыпаюсь среди ночи от запаха благовоний и необыкновенно красивой музыки. И это все происходит у меня в номере. Как только я проснулся, то музыка прекратилась и запах улетучился. Вот что это было? Конечно, я рассказал об этом махарадже… Ответ меня поразил: « Это наши Боги вас благословили!» Ну раз благословили… Думаю, что я по жизни счастливый человек. Из страшных, опасных ситуаций меня всегда «вытаскивало» Провидение. Я так думаю. От автора Возможно, это не скромно, но у меня особенное отношение к Славе Зайцеву. Я очень люблю этого модельера. Если посчитать, то у меня с ним было много интервью. И могу сказать, что такой искренности, уважения, понимания к прессе я не видела ни у одной «звезды». Многое, что рассказал мне Вячеслав Михайлович останется «за кадром». Почему? А это слишком личное. Могу лишь поделиться его прозорливостью. В одном нашем разговоре Зайцев спросил меня: « Думаю, что у тебя есть собаки. Думаю, что ты очень любишь животных. Я просто это чувствую». Я сказала, что у меня, действительно, есть собака. И задала вопрос: « А какой породы у меня пес?». Ответ был предельно точный: « Видно, что девка ты сильная, своенравная, но с душой. Думаю, что твой пес кобель и породы хаски». Вячеслав Михайлович, как всегда, угадал. А может это провидение «Красного Диора»?