"Я родилась возле скирды": биография труженицы тыла Надежды Дураченко

Накануне 9 мая в редакцию «Хороших новостей» наша читательница Юлия Доронина прислала биографию своей бабушки – труженицы тыла Надежды Ивановны Дураченко. Надежда Ивановна родилась в деревне Теренкуль в 1923 году, пережила войну, вырастила пятерых детей и умерла, когда ей было 93 года в 2015. По словам Юлии, бабушка сама написала свою биографию. Надежда Ивановна помнила множество деталей из бытности довоенного и военного времени, и смогла их отразить в своем рукописном труде. В свою очередь, внучка Юлия сохранила текст, перевела его в электронный вид, оставив стиль повествования бабушки. Биография и правда весьма интересная, и поэтому предлагаем с ней познакомиться. Сохранена авторская орфография и пунктуация . «Автобиография Надежды Ивановны Дураченко. Вот такая была моя жизнь» «…Это было давно, в 1923 году. Когда молотили рожь. У одного крестьянина в деревне Теренкуль родилась дочь. Назвали ее Надей, а родилась она возле скирды (сушильня для ярового хлеба в поле) ржаных снопов. И сняла мама фартук, оторвали завязку от фартука, перевязали пуповину, положили меня на телегу и поехали в деревню. Истопили баню и пошли мыть мать с ребенком. Росла я с братом Митей. Он был 1919 года рождения. Росли дружно. Тятя нас брал на рыбалку на озеро Омелено. Там на лодке плавали и рыбу ловили «мордами» и сетями. Тятя наловит карася, а мама распорет по спине и на шишлаган его, это вицы из таволожника. Рыба подсохнет, а потом ее в печь. Мы с братом зимой как залезем на печь, где был мешок с рыбой, и всю зиму хрумали ее, как теперь конфеты. В наше время конфеты мы не видели.В 1931 году меня отдали в школу…В январе 1933 года мы решили выехать на производство, так как тятя не хотел в колхоз вступать, там нам не дали сеять хлеб. Мы сеяли рожь, овес, пшеницу.Жить в деревне стало невозможно. Ночью отец запряг лошадь, сундук поставил на сани, сзади привязали корову за рога и решили поехать поближе к городу. Сундук замаскировали, чтобы его не вернули обратно в колхоз. Через два дня мы приехали в деревню Круглое. Там я ходила в школу во второй класс. Прожили там до 1935 года. И уехали в Коркино. Приехали в Немецкий (точное название не известно) поселок. Пока жили в палатке, а к зиме тятя с соседскими мужиками построили землянку, до окон в земле, а потом земляные пласты. Было два окна и железная печка. Для лошади и коровы сделали сарай из плетня. Мы с Митей спали на земле, засыпанной соломой, укрывались тулупом.Брат Митя в школу не ходил. Он работал с тятей. В школу я проходила до декабря. Заболела золотухой, потому что кругом было грязно, земля, в баню ходили один раз – летом. Мама болела всегда, сколько я помню. Она работала у богатых людей стряпухой, хлеба приходилось много печь. С мешками и дровами возилась сама. Вот и надсадилась.А в 1936 году весной из поселка нас всех стали выселять. Там нашли уголь. Набурили шурфов (яма для осмотра фундамента). Наложили взрывчатки и взорвали. Это стал открытый угольный разрез. А взрыв был такой сильный, даже за 20 км было слышно. И мы как цыгане опять поехали. За Челябинском был поселок из длинных бараков. Назывался Верхний поселок. Сейчас это Никольская роща.Там мы все и заболели малярией. Врача не было возможности вызвать. Лечились сами. А весной я опять пошла в школу в третий класс. Но снова не смогла учиться - отец собрался ехать в Карабаш. Там мы жили в семейном общежитии. Тятя с братом работали на каменном карьере. Летом мы купались на речке. Я простыла и не ходила в школу.Зимой работы в карьере не было и мы уехали, и жили до весны в каком-то овечьем хлеву. Ближе к весне мы опять собрались в путь и приехали в татарскую деревню Аптрашево. На берегу озера Аргази. Жили на квартире у татар. И не было у нас ни денег, ни хлеба. Мы с Митей посолим воду и пьем. Лошадей кормить было нечем.А потом хозяин нашей квартиры сказал тяте, что нам нужно ехать в Карабаш, там моют золото. Он поехал и ему дали разрешение. У реки Миасс мы нашли старые шурфы и начали мыть. Сколько дней мы мыли не помню. Но один из них был счастливым. На другой день тятя увез в Карабаш нашу добычу и дали ему мешок муки, сахара, крупы, мешок овса и немного денег. А когда мы вернулись обратно, то на нашем месте уже стояли драги и бригада работала. Весной 1937 годя тятя забрал маму из Карабаша, где она работала, и мы поехали в деревню Курманово. А после смерти мамы 5 июня, мы приехали в деревню Круглое, поселок Глинки. Так он назывался, потому что там были маленькие карьеры, где добывали белую глину. Помню мы там купались и ели ее, она была мягкая, как тесто.Весной 1938 года отец стал строить свое жилье из плетня. Пол там был земляной и мазаный белой глиной. А осенью я опять пошла в школу в Кругом и опять училась в третьем классе. Там меня дразнили «Мамой», потому что я была старше всех... В 1939 году я закончила три класса. И в школу больше не ходила…В 1940 году получила паспорт…К зиме тятя увез меня в Копейск, к своей сестре. А тётя меня устроила в швейную мастерскую. Там шили бушлаты и гимнастерки.А в 1941 году началась война, и мы перешли только на военную одежду. Еще нам привозили для военного завода шить ремни по 50 метров длиной из тонкого брезента. Работали по 12 часов, без выходных.В 1942 году зимой с фронта пришли вагоны с фуфайками и брюками с раненых и убитых солдат. Мы их в бане заваривали кипятком, сушили и ремонтировали. Потом их починенные отдавали трудоармии или заключенным. А сколько на них было дырок от пуль и все были с засохшей кровью. Было больно смотреть на такое зрелище.В 1942-ом, во время уборочной, нас, молодежь, отправили в Нижне-Увельский район на уборку урожая. За работу платили пшеницей. Зимой работали на шахте, на откатке руды от угля.Весной 1943 года я уехала работать на железной дороге.В апреле 1944 умер отец, и я осталась с мачехой одна. У нас была коза Катька. Белая, рога большие, как у велосипеда руль. И давала она нам молока больше пяти литров. Так и жили мы с мамой Еленой.Весной 1945 года, после окончания войны, к нам с Украины приехали железнодорожники, которые были в плену у немцев два года. Среди них был и Дураченко Володя (в дальнейшем мой дедушка)…Жили мы с ним у мамы, а в 1946 году я родила Сашу. Мы заняли денег, продали две козы и купили телочек. К весне у нас было свое молоко. Потом купили кур. Жили мы в очень маленькой комнате. А когда 28 апреля 1949 года я родила дочь Галю, нам дали комнату побольше. Электричества не было, освещались керосиновой лампой. Я шила женские пальто и продавала их на барахолке.В 1952 году я родила дочь Веру. Семья прибывала. А работал один Володя. Жить стало тяжело. И я пошла работать конюхом. Платили мало, но все же подмога.В 1955 году я рожаю сына Витю (моего папу), в железнодорожном роддоме. Еще до родов я случайно оказалась на пути одного человека, который ударил мне в живот кулаком. Удар был сильный. И вот родился мой сынок с пятнышком на лице. Врачи говорили, что до пяти лет сойдет. Но оно и до 50 лет не сошло.В 1956 году Володя не проходит комиссию по зрению и пришлось нам уехать в деревню Федоровка (Красноармейский район, где она прожила до своей смерти). Приехали туда осенью. Все наше богатство тогда было – корова, да четверо детей. Дали нам одну маленькую комнатушку(в бараках). Электричества не было. Но через год дали свет. Для детей это было в диковинку.10 августа 1957 года я родила дочь Любу. Жизнь тогда была нелегкой. У нас была корова, овцы гуси, поросенок, куры, утки, было 4 улья…»P.S. Надежда Дураченко успела поработать в лесничестве, кочегаром в школе Сычево, работала на известковом карьере в поселке Береговой, рядом с Федоровкой. Позже Надежда и Владимир Дураченко приобрели овец, которых внучка Юлия отлично помнит, и продолжили вести домашнее хозяйство в деревне Федоровка в Красноармейском районе. Сейчас в доме Надежды Дураченко живут её дети и внуки.