Александр Энберт: «Был сезон, когда парное катание стало экстраординарно опасным. В тот год, наверное, из топ-10 пар мира травмировалось больше половины»

– Вы закончили карьеру из-за проблем со здоровьем и нигде не рассказывали, что это были за проблемы. Были не готовы?

– Во-первых, здоровье – это немножко личное. Но я не мог не поделиться, из-за чего я закончил. Очень люблю своих болельщиков – много их или мало, неважно. И я просто не мог закончить и сказать: всем спасибо, я ухожу. Потому что люди болели, они переживали, писали мне сообщения, дарили подарки. 

Именно для них я рассказал, в чем было дело. Я готов объяснить это всем – проблемы были с сердцем. Ничего серьезного, но глобальные нагрузки мне просто противопоказаны. Мне не назначено никакого лечения, кроме как не доводить пульс до 220.

Никаких операций, никакого медикаментозного лечения, я живу обычной жизнью. Но профессиональный спорт мне противопоказан. Врачи сказали: наверное, ты дошел до такого предела, когда следующий шаг – это уже опасно, мы не можем тебе позволить делать следующие шаги. 

Я очень люблю делиться своей жизнью и рассказывать о том, что в ней происходит. Но есть вещи, которые хочу сохранить для себя и своих близких.

– Вот еще одно доказательство, что фигурное катание – намного более опасный вид спорта, чем принято думать. У вашей партнерши Натальи Забияко ведь была серьезнейшая травма – кровоизлияние в мозг, трещина в черепе, лопнула барабанная перепонка в левом ухе. Как вы проходили через это?

– Был сезон, когда парное катание стало каким-то экстраординарно опасным. Пришли четверные и многооборотные выбросы, и в тот год, наверное, из топ-10 пар мира травмировалось больше половины. Мы гнались за элементами и получали травмы.

– Что вы чувствовали, когда выпускали партнершу и ждали, чем это закончится? 

– Прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Посмотрите замедленные повторы выбросов и обратите внимание на лицо партнера. Пока партнерша в воздухе, все партнеры стоят с таким лицом ожидания, что сейчас будет.

Даже когда выброс хороший, ровненький, все равно мы понимаем, что лед скользкий. И пока партнерша летит, секунда превращается в целую вечность ожидания: как она приземлится. Потому что здесь твоя ответственность, все-таки, ты ее выпустил из рук. Это, возможно, самое сложное в нашем виде, – сказал Энберт.