Главархив показал материалы писателя Дмитрия Зуева, посвященные зиме
Дмитрий Зуев – русский писатель, ученый-фенолог, знаток и любитель природы родился в 1889 году в Калужской губернии. Мальчик рос в крестьянской семье, и его любовь к природе родного края проявилась еще в детстве. Например, в 1900 году его школьное сочинение о природе послали на Парижскую всемирную выставку.
Работал Дмитрий Зуев и учителем, и конторщиком, и бухгалтером, и журналистом. С возрастом он все больше стал погружаться в молодую науку фенологию, изучающую природные явления. Всю свою жизнь писатель любил и изучал лес, ставший для него неисчерпаемым источником вдохновения.
Во время Великой Отечественной войны самолеты доставляли партизанам не только патроны, но и листовки с зуевским текстом «Какую пищу можно найти в лесу». Полюбилась читателям еще одна написанная им книга «Дары русского леса», выдержавшая пять изданий.
В архиве хранятся документы Дмитрия Зуева за 1930-1972 годы, которые являются ценной базой для изучения его жизни и работ. Просматривая эти материалы, заметки ученого и очерки, читатель может проследить развитие Зуева как писателя и фенолога, ощутить любовь Дмитрия Зуева к родной природе.
Сохранились в Главархиве фрагменты из произведений писателя, посвященных русской зиме. Например, очерк «Декабрь» о зиме 1944 года в Москве:
«<…> Чудны и морозные ночи декабря в Москве. В голубом лунном сиянии – башни, соборы, дворцы, Ивановская колокольня, весь заснеженный белый московский Кремль. Весь он как бы из блещущих хрусталей. Светлый месяц и серебряное руно звезд освещают Москву. Голубой свет льется вечно и неизменно, 800 лет назад в такие же ночи декабря на высоком берегу Москвы-реки стояли под луной непроходимый дремучие леса да затерянное среди них городище одинокой усадьбы боярина Кучки. <…> Поэтична красота русской зимы. В белых латах стоит лес-богатырь. Ажурны кружева снежной нависи. Снегопадом разукрашены елочки, каждая из них – кандидат в ранг новогодней. Но не в лесу сейчас, а на квартире у москвича сладко пахнет хвоей. Обычай русской старины! Уже красуются в Москве новогодние елки в Колонном зале, во дворцах культуры, клубах, домах пионеров и на квартирах. <…> Скоро за новогодним столом у освещенной и украшенной елки мы поднимем традиционные бокалы. С Новым годом!».
Многие свои произведения Зуев посвящал погоде, и декабрьской в том числе. Он делится своими ценными наблюдениями в очерке 1958 года «Контрасты зимы»: «<…> Месяц зимний, а погода нынче непонятная: то ли поздняя осень, то ли ранняя весна? <…> Антракт в природе: воздух без мороза, дождь вместо пороши. <…> Сумерки, кажется, начинаются в полдень. «Проглянет день и уж темно…» метко написал Пушкин. <…> Месяц крепких морозов – декабрь, по народному «холодень-студенец» необычно растеплился вдруг по ранневесеннему наперекор рекламным объявлениям о новогодних елках. Как никогда красивы ассортименты елочных игрушек, они раскупаются в магазинах сказочного «Детского мира». А в природе ничего похожего на новогодний пейзаж, никаких намеков: ни на земле, ни на небе. Скорей это март в декабре. <…> И в прошлом 1957 году елочные базары открылись в такую же, как ныне, оттепель, елки разносили вприпрыжку через лужицы, под капель с крыш: ни одного 20-градусного мороза до последней пятидневки прошлогоднего декабря».
Особое место в творчестве Дмитрия Зуева занимает лес. Так, зиме в лесу посвящены многие его произведения, например, созданная в 1946 году заметка «Русская зима»: «<…> Восток озарил хризантемы мороза на стеклах. Белое декабрьское утро заглядывает в узорное расписанное цветами инея окно. Светел и чист после снегопада знакомый горожанину и колхознику родной пейзаж. Белой вуалью задернуты поля и леса, будто на всю посветлевшую средне-русскую равнину опущен тюлевый занавес. Дремлют в снегах деревья, стоят в белых шапках ели. <…> Еще глуше стало со снегом немое безмолвие лесной чащи. Тишина и покой. Только изредка барабанит, строчит, как на пишущей машинке, крепким клювом по мороженому дереву дятел. На звонкий стукоток слетается пернатая свита – синицы, пищухи и поползни обшаривают щели в стволе сухостойного дерева. <…> Тихо-претихо двигаешь лыжами, с шорохом осаживается рыхлый сугроб Усыпительна в беззвучии молчаливого леса размеренная сюита лыж. Они вздыхают под ногой как кузнечные меха. Все кругом онемело в стылом воздухе и будто ты сам оглох. <…>».