Убитая балерина и розы для отрубленной головы. Фрагмент из книги о сыщиках МУРа

ТАСС публикует фрагмент из трехтомника "Московский уголовный розыск. 1918–2018. История в лицах". В этом издании собраны очерки о сыщиках МУРа. Ниже — монолог Алексея Алексеевича Кошелева, записанный ветераном уголовного розыска Игорем Скориным. В 1951–1952 годах Кошелев был начальником МУРа. Но дело, о котором пойдет речь, он расследовал позже, на излете своей карьеры. Тогда его, московского сыщика, отправили в Прибалтику инкогнито — помочь коллегам расследовать жестокое убийство молодой женщины.

"Устроился я в доме отдыха как преподаватель истории. Смотрю, комнаты все отдельные. Наверное, раньше чей-то частный пансионат был. Позавтракал. Переоделся и пошел побродить по городу. Отыскал автомат и позвонил по телефону, номер которого еще в Москве дали. Передал привет и спрашиваю, как бы встретиться. Мой собеседник подумал и спросил, люблю ли я ловить рыбу? Я сказал, что на досуге иногда развлекаюсь.

— Тогда так, — говорит он мне, — в километре от купален, за городом, в озеро мысок вдается, там небольшая скала из воды торчит. Приходите к этому месту часам к пяти вечера. У вас удочек нет? Жаль. Но ничего, там и просто гуляющие бывают. Я подплыву на катере. Небольшой такой, белый, с синей стрелой на борту, а впрочем, запомните номер — двести четырнадцатый.

По правде сказать, позабавила меня вся эта детективная таинственность. Но город был прекрасен. Погода отличная. Сентябрь только начинался. И мне после московской сутолоки уже начинала нравиться эта приключенческая командировка, хотя, конечно, и волновался: а вдруг не раскрою преступление. На одной из улиц зашел в спортивный магазин, купил одноручный спиннинг, катушку, леску и блесну. Вернувшись в дом отдыха, облачился в тренировочный костюм. В спортивную сумку вместе с блеснами и леской уложил удостоверение личности и пистолет. Возле торчавшей из воды скалы было пустынно. Я начал хлестать озеро своим спиннингом, да так увлекся, что не заметил, как один из катеров, довольно часто шнырявших по озеру мимо меня, подошел почти вплотную к берегу. За рулем сидел поджарый загорелый мужчина в темных очках и в белой рубашке. На борту катера я различил тот самый номер. Быстро разделся и побрел по воде к катеру. Помню, даже съязвил:

— Нужно было условиться о пароле.

— Не нужно, генерал. Я вас не признал потому, что вы должны были прийти без удочек, а тут, смотрю, в руках спиннинг. (…)

Минут через пятнадцать в крохотном заливе, в который впадал быстрый ручей, катер ткнулся носом в песок. Мы с прокурором выбрались из суденышка. В нескольких шагах от воды под развесистым дубом был сбит из досок стол, возле него — две скамейки. Чуть в стороне — обнесенное рвом и валиком из песка кострище, над ним пристроена металлическая тренога. Спутник объяснил:

— Это мое постоянное пристанище. Решил не обзаводиться дачей и в свободное время приезжаю сюда с женой и детьми. Здесь безлюдно, потому что лесом из-за болота не доберешься. А те, у кого лодки, присмотрели себе другие укромные заливчики. Каждый выбрал по душе. Тут у нас укромных уголков сколько угодно. Давайте так, генерал, поставим удочки для отвода глаз и поговорим. Кстати, пока я буду возиться, полистайте, пожалуйста, дело, я его захватил с собой. (…)

Оно возникло три месяца назад и было заведено по факту убийства неизвестной женщины. Убийство было зверским. Преступник расчленил свою жертву и части тела бросил в озеро, недалеко от городской купальни. Берег там обрывом уходит под воду, и глубина достигает нескольких метров. Все части тела оказались в четырех пластмассовых двадцатилитровых канистрах. Каждая канистра до половины была надрезана, а затем перевязана шпагатом. Одна из них, сохранив некоторую плавучесть, штормом была выброшена на берег. Аквалангисты осмотрели прибрежную полосу озера и в течение нескольких дней нашли три остальные канистры. Однако, несмотря на тщательные и продолжительные поиски, голова жертвы так и не была обнаружена.

Пока я знакомился с делом и рассматривал фотографии, мой новый знакомый уселся рядом и кое-что уточнял.

— (...) По заключению судебно-медицинских экспертов, убитая была девушкой в возрасте восемнадцати-девятнадцати лет, блондинка, с длинными волосами. На останках трупа нашли несколько волосков: многие из них оказались длиннее тридцати сантиметров, а один даже — пятьдесят три. Это все, что нам удалось выяснить. Эксперты считают, что покойная не занималась физическим трудом, но, судя по развитой мускулатуре, увлекалась спортом. Просто удивительно, что за все это время ее никто не хватился. Проверили все сигналы о пропаже девушек, но все безрезультатно.

Я спросил прокурора о том, какие причины побудили окутать мой приезд такой таинственностью.

— Ребята, — ответил он, — в уголовном розыске все молодые. Болезненно реагируют на появление начальства, теряются. (…)

Полистал я материалы дела, но нигде не нашел, за что можно было бы зацепиться. С чего начинать? Знаю по опыту, загадка в том и состоит, чтобы узнать, кто эта девушка. А как? Думали, думали. Наконец спрашиваю прокурора: есть ли в городе художники? Он отвечает: есть. Тогда прошу отыскать не просто любителя, а настоящего художника, знающего анатомию, и поручить ему со слов судебных медиков нарисовать фигуру покойной в точном соответствии со всеми измерениями, произведенными экспертами. Потом попросил отыскать в санаториях физкультурных врачей, а в спортивных обществах — опытных тренеров, организовать им встречу с судебно-медицинскими экспертами, с тем чтобы они вместе попытались определить, каким же видом спорта занималась девушка.

Прокурор слушал внимательно, записывал и согласно кивал головой. Из результатов химического исследования канистр было известно, что в трех из них обнаружены следы бензина, четвертая оказалась новой, еще не использованной. (…) Было очевидно лишь то, что убийцы (или убийца) имели канистры еще до преступления и хранили в них бензин. Для какой цели?

— В городе много собственных лодок, катеров, яхт. У каждого владельца, — объяснил прокурор, — естественно, есть, в чем держать бензин. Но люди, имеющие лодку, свой страшный груз увезли бы подальше, тем более что на озере есть очень глубокие места. Почему же канистры бросили с берега? Проверили мы лодочников и оставили их в покое, а сами взялись за автомобилистов. Однако и среди владельцев машин, и в государственном автопарке ни одного случая исчезновения канистр не выявили.

(…) На следующий день, сразу после завтрака, я взял спиннинг и отправился на причал. Там была стоянка личных лодок и катеров. Первое, что по пути бросилось в глаза, — объявление. В нем сообщалось, что лица, имеющие удостоверения на право вождения моторных лодок и катеров, за соответствующую плату могут получить лодки с подвесными и стационарными моторами. Говорилось также, что прокатная станция на длительные поездки горючим не обеспечивает. Прочел я это объявление, и сразу на душе стало как-то неспокойно. (...) Решил я зайти на прокатную станцию. От длинного деревянного помоста-причала торчали, словно зубья в редкой расческе, перегородки причалов. Между этими зубьями стояли на расчалках лодки и маломерные катера. На причале на широкой скамье, облокотившись на спинку, сидел человек. Казалось, он только что сошел со старинной пиратской бригантины. Порванная полосатая тельняшка открывала татуировку на груди. Замазанные драные брюки, видно, когда-то были сшиты из белой парусины. (…) "Пират" (…) спросил:

— Хотите лодку или катер? Один или с компанией?

Я помедлил с ответом, а потом в тон ему сквозь зубы процедил:

— Один. Лодку. На несколько дней.

— Возьмите "дельфина". Движок отличный, и ест только полканистры в час. Оформите документы в кассе, а я вам дам посуду под бензин… Где заправочная станция, знаете? Нет? Пляж пройдете и за забором по тропинке вверх. Метров через двести увидите заправочную станцию. (…)

…В городе я первым делом позвонил прокурору. Назначил на вечер свидание в парке. Едва стемнело, я уже был на месте встречи. Рассказал прокурору о своих наблюдениях, поделился соображениями:

— Лодку можно взять напрокат в любое время, когда угодно можно заправиться и бензином, так как колонка работает круглые сутки. Погрузить же роковые канистры можно даже на глазах у посторонних. Там все грузят бензин.

— Да, но почему же, имея лодку, преступники все-таки не воспользовались ею, — возразил прокурор. (…)

Мы долго думали, перебрали десятки разных версий. И единодушно пришли к выводу: погрузка могла не состояться только в одном случае — если испортился мотор, а весел у преступников не было. Прокурор пообещал завтра же организовать проверку "пиратского" хозяйства, выяснить все случаи, когда на станцию возвращались лодки с неисправленными моторами, проверить, как там обстоит дело с учетом канистр, а заодно выяснить, кто пользовался прокатом в мае. Расставаясь, прокурор передал мне номер еженедельного журнала и попросил ознакомиться с документами, которые он туда для меня вложил.

Возвратившись в дом отдыха, я заперся в своем номере и открыл журнал. Первым документом был акт, составленный следователем, в котором он отразил беседу судебно-медицинского эксперта с врачом физкультуры и тренером местного легкоатлетического клуба. Тренер предполагал, что покойная занималась прыжками и бегом, а врач решил, что художественной гимнастикой. Несмотря на это разногласие, оба единодушно считали, что покойная была очень тренированной спортсменкой, видимо, имела спортивные достижения и спортом занималась продолжительное время.

Я перелистал несколько страниц журнала и очень обрадовался карандашным наброскам женской фигуры, сделанным на двух кусках ватмана. Судя по подписям, их выполнили два разных художника. На первом листке художник вначале нарисовал очень мускулистую худощавую женщину с распущенными волосами. Видимо, он строго соблюдал все измерения эксперта. Там, где указывался примерный рост 160–163 сантиметра, был обозначен и вес 49–50 килограммов. В правой стороне листа эта же фигура была изображена в профиль с собранными на затылке в пучок волосами. Чуть ниже разноцветными карандашами фигура была нарисована, как в анатомическом атласе, с рельефным выделением мышц. Причем особенно тщательно были нарисованы мышцы ног с сильными икрами и хорошо развитые мышцы брюшного пресса. В самом низу — женская фигурка, набросанная штрихами, перепрыгивала планку. А вот она в беге, вот с обручем в руках… С какой-то лентой. Автор явно представлял себе девушку, занимающуюся художественной гимнастикой. На втором куске ватмана — женская фигурка анфас и в профиль. Все размеры, зафиксированные экспертом, оба художника взяли в одном масштабе, но на втором рисунке особенно четко оказались прорисованы ноги с сильными икрами, узкие плечи, непропорциональные ногам и бедрам. В рисунке в профиль фигура была изображена на носках. Очень четко просматривался крутой подъем ступни и тонкие щиколотки. Я посмотрел на рисунок раз, другой. Мне все стало ясно. Ясно настолько, что я даже не допускал ошибки. Для полной уверенности не хватало совсем немногих деталей, и я решил, не откладывая, получить их.

Утром, едва дождавшись начала рабочего дня, я отправился в морг, разыскал судебно-медицинского эксперта и предъявил ему свое служебное удостоверение. (…) Его ответы полностью подтвердили мое предположение. Действительно, ноги покойной были своеобразными. На ступнях, возле больших пальцев, выступала углом косточка, которая обычно появляется у людей более солидного возраста, при подагрической болезни или же при постоянных больших физических нагрузках. Кроме того, судебный эксперт в тетради, где ведутся черновые записи при анатомировании, отыскал заметки, опущенные при составлении протокола. Там говорилось, что концы пальцев у покойной имели характерные особенности: кожа на них была грубой, ороговевшей, какой бывает кожа на пятках у людей, которые много ходят без обуви. (…)

Через несколько минут я уже был в прокуратуре и сообщил прокурору, что покойная была балериной и ее следует искать в артистическом кругу.

— У вас в городе есть балетная труппа?

Оказалось, что нет. Театр оперы и балета был только в столице республики. Мы тут же заказали телефонный разговор, и, к счастью, к телефону подошел балетмейстер. Прокурор говорил с ним долго. (…) Положив трубку, он закурил.

— Уж не колдун ли вы, генерал? Балетмейстер сказал, что в мае из кордебалета ушла балерина. Она уехала к нам в город, обещала вернуться в октябре, к началу сезона. Но это еще не все. Оказывается, эта танцовщица собиралась руководить здесь балетным кружком в Доме культуры. Она действительно выше среднего роста, ей двадцать один год. Одинокая, блондинка, с длинными волосами.

— Нет, дорогой мой прокурор, — отвечал я ему. — Здесь все значительно проще. Я давно люблю балет, и, кроме того, у моей жены есть родственница — балерина, поэтому кое-что о балеринах я знаю. (…)

Директор Дома культуры — полная пожилая женщина — оказалась на месте. Как только мы пришли, она выпроводила из кабинета каких-то девиц и на вопрос о балетном кружке пожаловалась, что с балетом у нее ничего не выходит. Уволился руководитель, а нового никак не подберут. Правда, обещал он весной пригласить из столицы, хоть на несколько месяцев, знакомую балерину. Та обещала приехать, а потом отказалась. Видимо, нашла более подходящее место и, может быть, отправилась на гастроли.

Мы оба, затаив дыхание, ждали ответа на вопрос, где же сейчас находится бывший балетмейстер. Женщина объяснила, что тот бросил балет, так как долго болел, а затем устроился на хозяйственную работу. (…)

Остальное все было просто. Уже к вечеру балетмейстер — старый холостяк — написал собственноручное признание, рассказав, что был влюблен в эту девушку. Уговорил ее приехать, встретил, привез к себе домой, предложил ей руку и сердце, но она отказала. В порыве гнева он убил ее, а уже потом, чтобы избавиться от тела, совершил это зверство. Нашли у него и нож для рубки кустов, и чемодан с вещами девушки.

Что касается лодки, то он действительно постоянно пользовался услугами прокатной станции и на всякий случай имел для бензина канистры. В тот раз заранее вынес на берег канистры и спрятал в кустах, а утром пригнал лодку. У самого берега напоролся на камень и разбил у мотора дейдвуд. Кстати, весел на лодке действительно не было. Он их второпях не взял.

Все, кажется, стало на свои места. Загадочное преступление раскрыто. Но вот с прокатной станции вернулся работник уголовного розыска, проводивший по нашему заданию проверку, и доложил, что "пират" рассказал ему о странном клиенте, который каждую неделю является на лодочную станцию с букетом роз и куда-то выезжает на лодке иногда на сутки, иногда на двое. Как мы ни уговаривали убийцу признаться, для кого он возил розы, он так и не сказал. Но обошлись без него. Люди приметили его лодку в одном заливчике, и мы отправились туда. (…) В стороне от берега там рос огромный дуб. Его низкие ветви были сплошь увешаны букетами роз. Одни из них совершенно засохли, другие только привяли, а один букет, видимо, последний, еще сохранил свежие бутоны. В дубе оказалось дупло. В нем и нашли замурованную голову балерины…"

ТАСС благодарит ГУ МВД по Москве, а также лично Ю.Г. Федосеева (идея, составление, общая редакция книги) и всех, кто работал над этим изданием.

Тираж книжки — 350 экземпляров, в книжных магазинах вы ее не найдете. Но часть попавших в сборник очерков можно найти на сайте газеты "Петровка, 38".