Россияне еще никогда не смотрели в будущее с таким оптимизмом

«Левада-центр», исследовательская организация и иностранный агент, обнародовала результаты очередного социологического опроса, посвященного социально-экономическим ожиданиям россиян. Те оказались интересными по многим причинам, но самыми примечательными, без сомнения, стали показатели уверенности российского общества в завтрашнем дне – те оказались на пиковых, если не рекордных значениях. Уверенных в завтра – 64% респондентов, неуверенных – 36%.

Цифры особенно впечатляют, если учесть, что в прошлом году тот же «Левада-центр» зафиксировал резкий спад этого показателя, который в нижней точке – в сентябре – достиг паритета: общество по нему было разделено пополам.

Но дело не только в том, что всего за полгода негативный тренд оказался переломлен и стремительно рванул вверх, выдав наилучшие показатели за долгий период. Не менее интересна и внутренняя раскладка цифр по поколениям.

Суть в том, что многие годы наблюдений проявлялся устойчивый – и вполне закономерный по здравом размышлении – феномен: оценка людьми своих перспектив очень сильно зависит от их возраста. Традиционно наиболее оптимистично смотрят в будущее самые молодые (18–24 года). А чем старше респонденты (25–39 лет, 40–54 года и старше 55 лет), тем к большему пессимизму они склонны. В этом действительно нет ничего странного. По большому счету так оно, наверное, и должно быть: энтузиазм молодости, трезвость зрелости и груз прожитых лет у старшего поколения накладывают свой отпечаток на оценку ими грядущего. Причем по замерам социологов разрыв между юными оптимистами и пожилыми пессимистами стабильно держался у нас в районе 30%.

Первые разрушения привычного положения дел начались еще несколько лет назад – во второй половине 2010-х, когда старшее поколение внезапно стало демонстрировать уверенность в будущем большую, нежели люди среднего возраста. Причем показатель оптимизма в группе 55+ последовательно рос все эти годы, невзирая ни на что.

Если задуматься, внезапный больший оптимизм людей старшего возраста по сравнению со средневозрастной стратой объясним. Изменения последних девяти лет сильнее всего ударили именно по поколению 40+: люди предпенсионного и околопредпенсионного возраста оказались в ситуации, когда у многих из них из-за происходящих в мире и стране изменений зашаталась земля под ногами, пошли под откос планы на будущее, начались проблемы с работой. И понятно, что перестраиваться-переучиваться, а то и начинать карьеру с нуля в новой сфере в таком возрасте – огромный стресс, что, разумеется, сказалось на их уверенности в завтрашнем дне. В этом смысле пенсионеры пусть с меньшим, но гарантированным доходом неожиданно оказались в более выигрышном положении.

Впрочем, это не объясняет стабильный рост оптимизма у старшего поколения на фоне разнообразных флуктуаций у остальных поколений. Есть подозрение, что вот тут как раз сыграла свою роль чистая политика: немолодые люди в силу своего опыта и пережитого на личном опыте в 1990-е краха страны оценивали – и оценивают – политику России в быстро меняющемся мире как верную и связывают личное благополучие и уверенность в своем завтра с успехами страны и ее победой, в которой они убеждены.

Это работало и весь прошлый год, когда младшие поколения «колбасило» на фоне повсеместной турбулентности. Причем в 2022-м тяжелее всего пришлось как раз молодым – их уверенность в будущем просто рухнула, и это, в общем, тоже понятно. У них в силу возраста до сих пор просто не было опыта по-настоящему масштабных кризисов и серьезных вызовов. А тут у них рассыпалась привычная жизнь. Страна оказалась отрезана как извне, так и по собственной инициативе от массы вещей – западных интернет-магазинов, цифровых сервисов, социальных сетей. Для граждан России закрылись многие страны и международные проекты. Стало недоступно для образования, карьеры и развлечений множество направлений, казавшихся до того само собой разумеющимися. И все это на фоне масштабных боевых действий – апофеозом же стала частичная мобилизация. Ничего удивительного, что части нашей молодежи, выращенной в тепличных условиях благополучной стабильной страны, в какой-то момент показалось, что вся их жизнь с налаженной рутиной, намеченными планами и большими мечтами просто идет прахом.

Однако прошло полгода – и все вновь радикально поменялось. Уверенность в завтрашнем дне не просто вернулась – она взлетела выше прежнего. А самое поразительное, что все поколения российского общества демонстрируют поразительное единодушие в оценке – исчез 30-процентный разрыв, пролегавший между молодежью и стариками. Теперь разница между самыми оптимистичными и пессимистичными группами составляет всего около 10%.

Страна спокойно и уверенно смотрит в собственное будущее.

Конечно, немаловажную роль тут сыграла государственная политика, которая стремится не только обеспечить политическую и социально-экономическую стабильность народу, но и делает все возможное, чтобы люди продолжали жить привычной размеренной жизнью, без штурмовщины, дефицитов, ограничений и прочих атрибутов военного времени. Ведь, по существу-то, у нас именно оно – эскалация с Западом зашла уже достаточно далеко, чтобы мы утратили последние иллюзии на этот счет и трезво осознали масштаб нависающей над нами угрозы.

Свой вклад в данный результат внес и Запад. Вот уж кому должно быть обидно: ведь получается, что в прошлом году ему таки удалось посеять определенную растерянность, тревогу и даже страх в некоторых частях нашего общества. Однако вместо усугубления данного процесса он получил мощный откат в виде не просто мобилизации и консолидации России (это было бы для него полбеды), а взлета оптимизма и уверенности российского общества в своей правоте, в своей способности справиться с любым вызовом и уверенности в нашей победе.

И кстати, для российской молодежи, для значительной части которой прошедший год стал первым серьезным вызовом в жизни, это был очень важный и полезный опыт. Ведь розовых очков больше нет – дальше все будет еще более сурово и жестко. Но сомнений в победе у нашего народа нет.

Ну а Западу предстоит вспомнить старую мудрость, в правоте которой он многократно убеждался в прошлом, но которую в очередной раз предпочел забыть: не стоит будить русского медведя.