Личная жизнь шпиона. Книга вторая. Глава 68

(Продолжение. Начало здесь)

Глава 68

К концу недели контрразведчики перебрали всех иностранцев, прилетевших из стран Центральной и Южной Америки, а также из Канады, взялись за Европу, отобрали несколько, человек, похожих на Платта, попросили Колодного приехать и посмотреть. Среди кандидатов он узнал Платта, хоть и не без труда. С фотографии на оперативников смотрел гладко выбритый мужчина с вытянутым лицом, с бесцветными глазами, как у альбиноса. Волосы и брови седые.

По документам это англичанин, житель Лондона Томас Эшланд, шестидесяти четырех лет, профсоюзный работник. Приехал по индивидуальному туру, планировал несколько дней погостить в Москве, затем съездить в Серпухов, где проживают какие-то знакомые, а также посетить Владимир и еще что-то.

Колодный, разглядывая через увеличительное стекло физиономию Платта, низко наклонился над столом, на котором были в беспорядке разложены регистрационные карточки. Если верить бумагам, Платт сейчас в Союзе, а если так, его задержат. От предвкушения близкой удачи ныло под ложечкой. Колодный наклонился еще ниже, от яркого света лампы стал часто смаргивать веками, потом выпрямился, потер кончиками пальцев лоб.

Да, господин Платт умеет прятаться и маскироваться, но в этот раз везения не хватило. Он украл большие деньги и ценности, инсценировал собственную смерть, замел следы и прокололся на ерунде: сделал телефонный звонок любовнице, чтобы не разбить ей сердце, чтобы знала: он жив и, может быть, вернется. Ему нужно было лечь на дно, подождать, когда эту историю станут забывать. Выждав время, начать жизнь плейбоя на пенсии: в мире много прекрасных мест, красивых женщин, шикарных апартаментов, с его-то деньгами все доступно. Но вместо этого он приехал сюда. Значит, дело того стоило.

- Ну что? - нетерпеливо спросил Орлов.

- Это он, - сказал Колодный чужим, деревянным голосом. - Черт, даже не верится. На этот раз прямо в яблочко. Надо связаться с Интуристом и выяснить, где он сейчас, сию минуту обретается. Какие достопримечательности осматривает? Может быть, ему надо составить компанию? Чтобы не заблудился.

Колодный хохотнул и вытер платком слезящиеся глаза.

Разговоры с Интуристом отняли значительно больше времени, чем требовал такой пустячный вопрос. У них тоже были свои картотеки, горы бумаг и бестолковые работники. К удивлению Колодного, выяснили что это уже второй визит Томаса Эшланда в Советский Союз. Первый раз он появился здесь семь лет назад, тоже в качестве туриста, пробыл одиннадцать дней.

Наконец из Интуриста сообщили: Эшланд второй день проживает в Серпухове, зарегистрирован в местной гостинице. Собирался вернуться в Москву через пару дней. Там, на месте, его опекает сотрудник Интуриста, он же капитан госбезопасности Павел Приходько.

* * *

На такси Разин доехал до Крестовского моста, спустился вниз, по тропинке вдоль железнодорожной ветки дошагал до гаража. Открыл тяжелые створки ворот и сел за руль старой «волги». Примерно через полтора часа он преодолел половину расстояния до Серпухова, остановился на обочине, чувствуя, что хочет спать. Он пару раз обошел машину, вдыхая холодный воздух, постоял, выкурил сигарету, - спать расхотелось.

Не давали покоя мысли о Платте. Он уже приехал в Серпухов, остановился в гостинице и должен был встретиться с сыном покойной Нины Ивановны Карповой, разузнать о судьбе ее архива. Наверное, Карпов любил мать, был к ней привязан. Трудно поверить, чтобы после ее кончины он выбросил рукописи. Впрочем, строить догадки, - дело неблагодарное.

На месте Разин оказался глубокой ночью. Фары «волги» осветили невысокий забор из металлических палок и служебный въезд в дом отдыха «Водник». На воротах висячий замок, обмотанный ржавой цепью. Разин взял рюкзак, запер машину, легко перемахнул загородку, и по боковой тропинке дошел до котельной. Остановившись перед дверью, постучал ногой. Было тихо, ветер покачивал на столбе лампочку с отражателем.

Слабый стариковский голос спросил, кого черти принесли, стукнул засов, дверь открылась. Разин оказался в темном помещении, пропахшем угольной пылью. Перед ним стоял пожилой мужчина в жилетке из кроличьих шкурок, с фонарем в руке. Старика звали Иваном Луковым, последние двадцать лет он трудился здесь, не покладая рук, выполняя обязанности дворника, подсобного рабочего при кухне, ночного сторожа, уборщика и кочегара, но зарплату получал только одну, и ту ‒маленькую.

- Лешка, чего тебе среди ночи не спится?

- Дела, дядя Ваня.

Они прошли в комнатенку с узкой кроватью и круглым обеденным столом. Разин достал из рюкзака бутылки, колбасу и хлеб. Луков, удивившись такому изобилию, облизнулся, протер салфеткой два стакана. Но гость от выпивки отказался, а один дядя Ваня пить не хотел. Он вытащил откуда-то из темноты раскладушку, поролоновый матрас и одеяло из верблюжьей шерсти. Сам скинул жилетку, залез на кровать.

Разин проснулся один в пустой комнате около восьми, было жарко. На столе стоял горячий электрический чайник. Он умылся над рукомойником, надел куртку и вышел на улицу. Справа куча смерзшегося угля, ворота, которые он перелезал ночью, были распахнуты. Похолодало, с серого неба летели крупные снежинки, они цеплялись за одежду, таяли на земле. Разин прикурил сигарету и наблюдал за нежданным возвращением зимы. На столб уселась крупная ворона и стала каркать, что весны в этом году не будет, а будет только зима, холодная и злая.

* * *

В Серпухов выехали еще засветло на трех машинах. Шоссе было узкое и грязное, пошел мокрый снег, чем дальше, тем реже попадались фонари. Колодный нетерпеливо ерзал на заднем сидении, вглядывался в темноту. Он не мог не поехать, не мог упустить такой шанс: посмотреть в глаза английскому туристу Томасу Эшланду в ту минуту, когда на него наденут стальные браслеты. Это будет сладкое мгновение, может быть, ради таких вот минут человек и живет на свете. Возможно, Платт не захочет сдаваться живым. Он ведь представляет, что его ждет в Лефортовской тюрьме, что никакой скидки не видать, как своих ушей. Что придется пройти через сырые тюремные подвалы, через ад ночных допросов, через боль, а потом через новые допросы, новую боль, помутнение разума, психбольницу, которая страшнее тюрьмы...

На окраине Серпухова в спортивном клубе «Урожай» москвичей ждали местные оперативники. Все прошли в директорский кабинет, чтобы там наскоро обговорить план действий.

Капитан Приходько доложил, что на Томаса Эшланда из Москвы прислали обычную ориентировку: к вам едет иностранец, не было приказа уделить ему особое внимание. Однако он, Приходько, взял инициативу в свои руки и решил заняться этим гражданином. Позавчера утром англичанин зарегистрировался в гостинице, заплатил вперед за номер люкс. Днем он сходил в ресторан, вернулся и больше из номера не выходил.

Вчера с утра Эшланд был в гостях у местного жителя Ильи Карпова, заведующего крупным складом. С Ниной Ивановной, матерью гражданина Карпова, отец Эшланда продолжительное время, еще с военных лет, состоял в переписке. Но точно прояснить, что за переписка ‒- сейчас трудно, поскольку Нина Ивановна год назад скончалась, а письма не сохранились. После встречи с Карповым в гостиницу иностранец не вернулся. И сегодня там тоже не показывался. Вот уже полтора дня отсутствует.

- Интересно, где он сейчас? - спросил Колодный.

- Не могу знать, - ответил Приходько.

Вторым докладывал начальник городского управления КГБ полковник Сергей Пановко. По его словам, сегодня в первой половине дня после звонка из Москвы гостиницу взяли под наблюдение местные оперативники. В номере Эшланда провели обыск. Крупных сумм в валюте или рублях не обнаружено, нет запрещенной литературы или порнографии. Все вещи, в том числе чемодан и шерстяное полупальто, на месте, значит, и Эшланд вернется. Бронь будет действительна еще в течение полутора суток.

- Будем надеяться, вернется, - вздохнул Колодный. По голосу было заметно, что после всей самодеятельности, которую развернули здешние чекисты, на возвращение иностранца лично он, Колодный, уже не надеется.

Решено было разделиться, по-прежнему держать засаду в гостинице и на всякий случай направить парочку сотрудников по адресу, где проживает Карпов, вдруг Эшланд туда снова нагрянет. Колодному предложили остановиться на ночь в квартире, которую местное КГБ использовало для приема гостей из столицы.

* * *

Время едва перевалило за десять утра, а Илья Ильич Карпов, видный мужчина сорока лет, весь извелся от бесплодного ожидания. Он взял отгул на складе, хотя сегодня ждали машину с левым грузом, вся эта музыка могла бы разойтись за пару дней, оставив после себя увесистую пачку наличных. Но рейс пришлось отменить, - перепоручать дела с леваком заместителю, не в характере Карпова, человека опытного и осторожного. И вот теперь он торчит дома и ждет какого-то иностранца, гражданина Англии.

Третьего дня вечером на домашний телефон позвонил некто Павел Приходько и, представившись работником Интуриста, сказал, что есть важное дело. Карпову не о чем беспокоиться, Приходько сам подъедет к нему на работу, чтобы потолковать. Человек положил трубку и даже не спросил, где именно работает Илья Ильич, по какому адресу. Значит, этот гражданин не из Интуриста, а совсем из другой конторы, хотя, может быть, он и там и там успевает, - решил Карпов, чувствуя беспокойство.

На следующий день он пришел на склад, перепрятал деньги и сжег в эмалированном тазике все лишние бумаги, опасаясь, что работник Интуриста нагрянет не один, а с компанией из ОБХСС и, сначала, чтобы завязать знакомство, устроит обыск, а потом уж закует Карпова в наручники и проводит в кандей. Но Приходько явился один, это был моложавый невзрачный мужчина в сером плаще, с собой он носил для солидности кожаный портфельчик, совсем плоский, видимо, пустой.

Хозяин провел гостя в кабинет, маленький и душный, приоткрыл окошко. Приходько присел на стул и сказал, что у него есть для Ильи Ильича поручение, а потом выложил историю, что-то вроде любовной драмы, половину которой Илья Ильич уже слышал, и не раз, от своей матери, а вторую половину до этого дня знать не мог.

Во время войны Нина Ивановна Карпова, тогда молоденькая девушка, работала в Мурманске на военных складах. И там у нее завязалось знакомство с одним морским офицером по имени Ник, то есть Коля по-нашему, он ходил с конвоями из Англии до Мурманска. Этот Коля был много старше матери, но любви это не помешало. Последний раз он задержался почти на три месяца, потому что заболел воспалением легких и был оставлен в Мурманске на лечение. Сначала валялся в военном госпитале, а потом поправился и…

Что было дальше, можно не объяснять. Закрутился у них роман. Мать фотографии своего Коли показывала, не красавец, но видный, высокий. Носил кожаное пальто с меховым воротником и ушанку из цигейки, наверное, у русских моряков на еду выменял. На лбу глубокие морщины, а виски тронула седина. Короче, ушел Коля обратно с другим кораблем, но еще дважды возвращался. А мать ждала его, ну, молодая была. А у иностранцев водились продукты, были подарки для девушек. В голодном Мурманске за банку консервов можно было купить все, даже то, что не продавалось ни за какие деньги, не то, что девичью любовь. О романе узнало начальство, дали Нине Ивановне втык и отправили на дальние склады.

Странно, но после войны она снова ждала Колю. Позже выяснилось, что он остался жив, несколько раз пытался приехать в Мурманск, но органы госбезопасности не дали разрешения. Умер он лет семь назад, не пережив свою Нину. Кстати, он узнал новый адрес бывший подруги, когда она переехала в Москву, написал ей, три письма чудом дошли. У него была семья, двое сыновей. Ник рассказал детям о военном романе в Мурманске, может, что-то приукрасил.

После войны Нина Ивановна уехала в Москву к тетке, в столице получила образование и работала в серьезных учреждениях. Выйдя на пенсию, поменяла однушку на кирпичный дом в Серпухове и стала возиться с внуком. Недавно Томас ‒ старший сын покойного моряка ‒ купил в Интуристе экскурсию, в документах указал, что хотел бы приехать в Серпухов и познакомиться с родственниками Нины Ивановны. Томас работает в строительном профсоюзе. Он будет здесь в понедельник, зайдет в гости. Просьба: выпить с интуристом чаю, показать ему семейный альбом и пожелать доброго пути.

(продолжение здесь)