Анна Павлова: почему душа русского балета всю жизнь страдала
В декабре 1907 года в «Маринке» был впервые показан номер «Лебедь», ставший визитной карточкой Анны Павловой, равных ему эмоционально, наверное, нет до сих пор.
Сен-Санс, написавший знаменитую музыку, был удивлен окончанием номера: у него лебедь оставался жив. Но у постановщика Фокина и Павловой он умирал. Как, казалось, и сама балерина — на сцене...
Гримерша аккуратно провела по ее лицу бархоткой с вазелином, но оттянула кожу, и Анна сердито дернула головой. Она была раздражена. Ее вообще раздражало многое. Например, воспоминания. Она старалась не впускать их в себя, но по вечерам они приходили, окружали кровать, напоминая об одиночестве. Все, нет, не думать! Спать. Сон лечит — и от усталости, и от любви и боли.
Бархотка проехала вниз по щеке, освободив от грима мраморную кожу. Хорошо. Ладно. Надо простить эту глупышку.
— Что слышно, какие новости? Вы же всегда знаете все! Зардевшись, гримерша затарахтела:
— Говорят, у мадам N роман с мсье M. Сын лорда K проигрался в карты. Ну и в России… Барон Дандре, говорят, в неприятностях…
Павлова дернулась. Ей нет дела до господина Дандре. И тут же переспросила:
— Ну, скорее, что с ним?!
…Своего отца будущая звезда балета номер один Анна Павлова не знала. Она родилась 31 января (12 февраля) 1881 года, и по метрике ее отцом был некто Матвей Павлович Павлов, умерший, когда девочке было год с небольшим. Возможно, его на самом деле звали Шаметай Шамаш и происходил он из евпаторийских караимов. По другим сведениям, мать прижила ребеночка от банкира Лазаря Полякова, пока была у него в услужении, но дочку он не признал. Доподлинно известно одно: растила ее мать, Любовь Федоровна Павлова, простая прачка, но женщина честная. Несмотря на бедственное положение, в приют она дочку не отдала, выучилась шить и худо-бедно ее поднимала. Но Анна верила, что отец от нее отказался. Эта извечная заноза в сердце и обрекла ее на поиск любящего мужчины-отца, которому можно было бы мстить — как предателю.
В пять лет мама исхитрилась отвести дочку на «Спящую красавицу» в Мариинский. Зрелище ее потрясло. «Я буду танцевать Аврору!» — заявила она после спектакля. Мама посмеялась, но вскоре Анна стала настойчиво требовать записать ее в Императорское театральное училище. Крошечную печальную Дюймовочку взяли. Характер у нее оказался железным: Павлова стояла у станка часами.
Будущих балерин содержали в условиях, близких к монастырским. Одноклассницы Аню не любили, и она чувствовала это, замыкаясь в себе еще больше. Не радовали других девочек и ее успехи. Да, она работала много, но кое-что ей явно было дано свыше: совершенной формы ноги, идеальные пропорции тела, вес — от силы сорок кило. Главное, во время ее прыжков происходило чудо: неведомая сила не просто поднимала Анну вверх, но и удерживала несколько мгновений в высшей точке прыжка. Это было необъяснимо.
Всеми делами, включая расстановку балерин, ведала в ту пору «царская ведьма» — Матильда Кшесинская, прима-балерина Мариинки. Малютка Павлова ей была симпатична. Однажды Матильда зазвала ее в свои апартаменты, показала подарки от поклонников, одарила на память платиновым карандашом в драгоценных камнях, и зашелестела: «У тебя было бы это и куда больше этого, имей ты покровителя!» Однако продюсирование великого князя Бориса Владимировича в «опекуны» не состоялось: Павлова чуралась мужчин.
Тем временем не все любили Кшесинскую так, как мужчины царской семьи. Влиятельный в театральном мире генерал Николай Безобразов, балетный критик и известный интриган, «ведьму» просто ненавидел. Но чтобы сместить ее с балетного трона, нужна была тонкая игра. Надо было вывести на первый план новую звезду. Так что до идеи поиска «опекуна» для Павловой дошел и Безобразов: в малютку нужно вкладывать деньги! Выбор пал на барона Виктора Дандре. Собственно, это была сделка: он обещал Виктору преференции по службе, за что тот должен был, по сути, Анну совратить.
Барон Дандре, холостяк с блестящей родословной, красавец, всеобщий любимец, блестяще образован, владеет в совершенстве несколькими языками, член Госдумы. Он пошел на сделку, но в то время сожительствовать с балеринами было модно, а преференций хотелось. Все началось с цветов и подношений. Но дальше действие пошло не по сценарию. Анна без памяти влюбилась в барона Дандре, а он перестал относиться к ней как к приключению. Какие чудеса творит любовь! Анна изменилась до неузнаваемости и расцвела: гадкий утенок стал лебедем. А Дандре, появляясь на каждом ее спектакле, завороженно наблюдал за этим полетом над сценой не тела, а чистой и светлой души. Он понимал, как она «зависает» в воздухе. Ее поддерживают ангелы…
Но положение содержанки Павлову быстро перестало устраивать. Да и Матильда смотрела косо: ей не нравилось продвижение «малютки». Позицию надо было упрочить.
К тому же Анне нашептали, что Виктор собирается жениться на племяннице Безобразова. Павлова сыграла ва-банк и сделала ему предложение. Но любимый... ей отказал! Бормотал что-то невнятное про неготовность к браку, ссылался на дела. Анна почувствовала, что ее полет завершен.
Незадолго до объяснения она представила номер «Умирающий лебедь». Теперь она и правда будто умерла.
— Никогда не прощу тебе этого, — четко произнесла она. — Ни-ког-да.
В этот же вечер она позвонила Дягилеву, с которым ее познакомил Дандре, и согласилась уехать с ним за границу, на набиравшие популярность «сезоны».
Европа пала ни ц перед пуантами Павловой. Да, в ней была растоптана любовь, но не умерла великая балерина! Она танцевала божественно и будто загоняла себя работой — под триста выступлений в год, иногда — дважды в день, сотни километров пути, бесконечные гостиницы и переезды. Ей присылали цветы и подарки особы королевской крови, она получала тысячи писем, но в середине этой круговерти Анна оставалась одинокой. И вот пришел этот день…
Известие о том, что барон Дандре попал в передрягу, Павлову не расстроило — испугало. Она думала о нем, засыпая и просыпаясь — высоком, красивом, с немного печальными глазами. Оказалось, барон взялся за строительство Охтинского моста, но вскоре вскрылись растраты, долг достиг тридцати шести тысяч рублей, впереди маячит перспектива долговой тюрьмы…
Сергей Дягилев остолбенел, услышав, что Анна уходит в мюзик-холл, прервав контракт. Она будет танцевать в окружении циркачей и мартышек? Да еще забрала с собой Михаила Мордкина, лучшего танцора. Вот же… гадина! Вскоре в одной из газет он прочел рецензию на танец Павловой «Вакханалия» и чуть не умер от разрыва сердца. Анна изображала черт-те что, да еще ухала и вскрикивала, как на танцульках в кабаке. А на другой вечеринке выскакивала полуголой из какого-то вазона с цветами. Господь милосердный, что за кафешантан и бульварщина?!
Но это было правдой. За одно выступление на потребу публике великой Анне Павловой платили по тысяче рублей. 36 тысяч она набрала быстро. «Стала бы я кривляться просто так», — объяснила она подруге. Один поклонник помог ей оформить на Дандре поддельные документы, другой — доставить деньги. Вскоре Виктор был в Лондоне.
Нет, он не сильно переменился, разве что у глаз пролегли тени. Да, она его любила... И видела: потрясенный ее поступком, он повержен и влюблен. Но в душе ее горел и другой огонь: теперь Виктор — ее навек, и он ответит за то, что совершил когда-то.
— Мы поженимся. Тихо, тайно, — она говорила спокойно, ровным голосом. — И ты никому и никогда не скажешь, что ты мой муж. Ты будешь им перед Богом, но не перед людьми. Я — Павлова. И мне плевать на мадам Дандре. Ты будешь работать на меня и на мое имя. Теперь ты — мой импресарио.
Он кивал с обожанием.
...Они поженились в маленькой церкви, где пахло воском и цветами, и не было никого. Анна была счастлива. Дандре тоже. Как им будет хорошо и трудно вместе не знала ни она, ни он.
Могла ли она быть счастлива с кем-то, кроме него? Нет. Но их отношения с Дандре были подобны качелям: она то истерила, то любила его взахлеб. В «Айви-хаус» возле их чудесного дома на озерце круглый год плавали лебеди. Один из них, Джек, любил Анну и ходил за ней, точно собачка. Виктор этой картиной умилялся: Анну любили даже птицы!
Он стал ее тенью. Взял на себя все — обязанности секретаря, эконома, слуги, домохозяина, импресарио, стилиста… Организовал даже клуб поклонников своей великой жены. И исполнил обещание — никогда и никому не говорил о том, что они женаты.
График выступлений Павловой был ненормален: она работала все больше. В газетах появились язвительные публикации: великая балерина стареет, она исполняет уже приевшийся репертуар Мариинки, ничего нового нет, сложных элементов все меньше… Да Анна и сама понимала: на пороге пятидесятилетие. Отраду для души она нашла для себя в девочках, что обучались танцам в организованном ей приюте. В те моменты, когда усталость брала над ней верх, за все, как всегда, получал Виктор: он был виноват в интенсивном графике, в том, что у нее болит колено, в появлении морщинок у глаз…
Он терпел и жалел ее. Однажды ночью она проснулась и увидела, что он молча смотрит на нее — с обожанием и грустью. Сердце ее сжалось. Ей хотелось сказать ему о любви, но… На это не нашлось сил.
...Характер у нее портился. В собранную лично ей труппу она брала только тех, кто не мог ей составить конкуренции. Похвалили балерину Бутсову? Взашей ее! Король Альфонс спросил, приехала ли милашка Валя Кашуба? И ей скажем до свидания. Тут блистать могу только я — Павлова!
…Гастроли в Гааге. Это был завершающий аккорд перед приближающимся юбилеем. Перед поездкой побывала в гостях у балерины Натальи Трухановой. Принялась суетиться, больно укололась о куст роз. «Плохая примета, я умру, и он умрет» — грустно сказала она. Все замахали руками: Павлова вечно носилась со своими суевериями. Но знаки были… Обычно Павлова умела их «считывать», но не в этот раз. Сначала она простудилась, репетируя в холодном зале. Потом поезд столкнулся с товарным составом, сошел с рельсов, Анна упала, повредив ребра, а потом шла пешком до ближайшей станции. Началась пневмония, потом гнойный плеврит.
Павлова сгорела за неделю. 23 января 1931 года мир услышал горькое известие о ее смерти. «Умирающего лебедя» в этот день не отменяли. Под музыку Сен-Санса безутешный луч прожектора метался по пустой сцене, силясь повторить движения той, что ушла навсегда.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Виктор Дандре пережил любимую жену на 13 лет. Он сделал все, чтобы память о ней жила, написал книгу, в которой было много правды о ней как об актрисе, но мало правды об их отношениях. Умирал Виктор в нищете: сошла с ума приглашенная им в «Балет Анны Павловой» Ольга Спесивцева, за отмену концертов пришлось платить неустойку, так началось его разорение. Деньги со счета жены и выручка от продажи «Айви-хауса» формально достались матери покойной, а на деле — Советскому правительству.
Доказать, что он был мужем Анны, Виктор не смог: незадолго до смерти балерина изъяла из сейфа бумаги, среди которых было и свидетельство об их браке. Позабыла ли она сказать об этом мужу или отомстила еще раз? Никто не знает... Правда, Виктор удостоился чести быть похороненным рядом с женой на кладбище «Голдерс Грин».
А в лондонском «Пэластеатре» и поныне есть два места, на которые не продают билеты: они предназначаются для призраков Анны Павловой и актера Айвора Новелло. Вдруг они решат заглянуть на спектакль!